«Магия, инкорпорейтед». Дорога Доблести - [132]

— Мне все равно. Как тебя найти?

Он сказал как, я нажал кодовые кнопки, добавил свой код для оплаты и сразу же оказался в нескольких тысячах миль от места, где находился. Жилищем Руфо служил особняк, такой же пышный, как у Джоко, но в тысячу раз хитроумнее оборудованный. У меня сложилось впечатление, что у Руфо самый большой на Центре штат прислуги — исключительно женской. В этом я ошибся, но вся женская обслуга, гостьи, кузины и дочери объединились в комитет по организации торжественной встречи — поглазеть на сожителя императрицы. Руфо прикрикнул на них, они разбежались, и он привел меня в свой кабинет. Танцовщица (надо понимать, его секретарша) возилась с бумагами и пленками. Руфо выпроводил ее шлепком по заднице, указал мне на удобное кресло, предложил сигареты, уселся сам и замолчал.

Курение на Центре не поощрялось: табак тут заменялся работой ума. Я взял сигарету:

— «Честерфилд»! Господи боже мой!

— Контрабанда, — отозвался он. — Только теперь он уже не тот, что был. Мусор с мостовой и рубленое сено.

Я не курил много месяцев, хотя Стар и сказала, что о раке и тому подобном я могу забыть навсегда. Я сделал первую затяжку и… закашлялся, как невианский дракон. Даже в пороках необходимо постоянное упражнение.

— Что нового на Риальто?[118] — спросил Руфо. Он глянул на мой меч.

— Так, пустяки. — Помешав работе Руфо, я как-то застеснялся говорить о собственных домашних неприятностях.

Руфо сидел, курил и помалкивал. Надо было с чего-то начинать, и американская сигарета напомнила мне об одном инциденте, который тоже внес лепту в мое нынешнее состояние. Примерно неделю назад на одном званом вечере я встретил человека, на первый взгляд лет тридцати пяти, спокойного, вежливого, но с надменной физиономией, словно говорящей: «Старина, у вас ширинка расстегнута, однако я слишком хорошо воспитан, чтобы вам на это указывать».

И все же я был в восторге от встречи с ним — он говорил по-английски!

Я полагал, что, кроме меня, Стар и Руфо, никто на Центре английского не знает. Мы часто беседовали на нем, Стар — ради меня, Руфо — для практики. Он владел диалектом кокни — как уличный торговец, бостонским — как уроженец Бикон-Хилла, австралийским — как кенгуру. Руфо знал все английские диалекты.

А этот парень говорил на отличном американском.

— Меня зовут Небби, — сказал он, пожимая мне руку (в стране, где никто рук не подает). — А вас — Гордон, я знаю. Рад познакомиться.

— Я тоже, — ответил я. — Это ведь и сюрприз, и удовольствие — услышать родной язык.

— Это моя профессия, старина. Специалист в области сравнительной культурологии — лингво-историко-политик. Вы — американец, насколько мне известно. Дайте подумать минутку… Глубокий Юг, но родились вы не там… Скорее, в Новой Англии. Явно ощущается влияние Среднего Запада, а возможно, и Калифорнии. Лексикон упрощенный. Выходец из нижнего слоя среднего класса.

Этот лощеный нахал был специалистом высокой марки. Мы с мамой жили в Бостоне, пока отец был на войне в 1942–1945 годах. Тамошние зимы я не скоро забуду. Приходилось носить галоши с ноября по апрель. Жил я и на Глубоком Юге — в Джорджии и во Флориде, в Калифорнии — во времена Корейской «невойны», и еще потом — когда учился в колледже. «Нижний слой среднего класса»? Мама бы с этим не согласилась.

— Близко к истине, — согласился я. — У меня есть знакомый среди ваших коллег.

— Знаю я, кого вы имеете в виду — «безумного ученого». В высшей степени эксцентричные теории. Но скажите, как обстояли дела, когда вы уезжали? Особенно как там насчет Славного Эксперимента, проводимого в США?

— Славного Эксперимента? — Мне надо было подумать. Сухой закон отменили еще до моего рождения. — О, его пришлось пересмотреть.

— Вот как! Пора снова отправляться в экспедицию. И кто же у вас теперь? Король? Я так и думал, что ваша страна пойдет по этому пути, но не предполагал, что так скоро.

— О нет, нет! — воскликнул я. — Я говорил о сухом законе.

— Ах, об этом… Симптоматичен, но не очень важен. Я же имел в виду этот забавный принцип правления болтунов. «Демократию». Умилительная бредятина — будто суммирование нулей может дать какое-то другое число. Но на земле вашего племени этот эксперимент поставлен в гигантском масштабе. Он начался еще до вашего рождения, без сомнения. Я-то понял ваши слова в том смысле, что даже труп сего явления уже канул в небытие. — Он улыбнулся. — Значит, до сих пор существуют и выборы, и все такое прочее?

— В последний раз, когда я там был, — да, существовали.

— Поразительно! Фантастично, просто фантастично. Нам надо обязательно встретиться, у меня множество вопросов к вам. Я изучаю вашу планету давно — таких удивительных патологий не знают больше нигде! Пока! И никогда не бери деревянные десятицентовики[119], как говорят ваши соплеменники!

Я рассказал об этом Руфо.

— Руфо, я знаю, что происхожу с варварской планеты, но разве это извиняет его грубость? Или, может, это не грубость? Я ведь не знаю, каков здесь идеал хороших манер!

Руфо нахмурился:

— Издеваться над чьей-либо родиной, племенем, обычаями — всегда невоспитанность. Если кто-то так поступает, он сильно рискует. Если ты его убьешь, тебе ничего не будет. Разве что Ее Мудрости придется за тебя краснеть. Если она вообще способна краснеть.