«Магия, инкорпорейтед». Дорога Доблести - [13]

— Совершенно верно, — перебил я, — но ничего общего это с Бидлом не имеет. Он ведь зуба, так сказать, не удалил.

— В каком-то смысле — удалил, — настаивал Дитворт. — Он хочет, чтобы ему уплатили за предварительный осмотр, то есть за услугу, оказанную вам до подписания контракта.

— Но гонорар за эту услугу не упоминался!

— Вот тут-то и возникает подразумевающееся обстоятельство, мистер Фрэзер. Вы сказали доктору Бидлу, что беседовали со мной. И он совершенно обоснованно предположил, что я объяснил вам правила нашей ассоциации касательно выплаты гонораров…

— Но я в ассоциацию не вступил!

— Знаю, знаю. Я сообщил это остальным членам правления, но они настаивают, что дело должно быть улажено. Лично я не считаю, что вся вина лежит на вас, но войдите в наше положение. Мы не сможем принять вас в ассоциацию, пока это дело не будет улажено… с учетом прав доктора Бидла.

— Но почему вы убеждены, что я собираюсь вступить в ассоциацию?

Он принял огорченный вид:

— Я не ожидал, что вы займете такую позицию, мистер Фрэзер. Ассоциация нуждается в людях вашего калибра. Но вступить в нее — значит соблюсти ваши собственные интересы, мистер Фрэзер. Вскоре получить помощь квалифицированного чародея, не состоя в ассоциации, будет очень и очень трудно. Мы хотим помочь вам. Пожалуйста, не осложняйте нам эту задачу.

Я встал:

— Боюсь, вам придется предъявить мне иск, а там пусть решает суд, мистер Дитворт. Иного разумного выхода я не вижу.

— Мне очень жаль, — сказал он, покачивая головой. — Это может вам помешать, когда вы попытаетесь вступить в ассоциацию.

— Пусть так, — ответил я резко и выпроводил его.

Едва он ушел, я устроил нагоняй секретарше за то, что она занимается ерундой, которую (как оказалось) я сам ей и поручил накануне, и мне пришлось извиниться. Некоторое время я выпускал пары`, расхаживая взад и вперед, хотя работы было навалом. Но я нервничал: эти мелкие неприятности — а я не упомянул и половины их — довели меня до белого каления, и нахальные требования Дитворта послужили последней каплей, полностью выведя меня из себя. Конечно, своим иском он ничего не добьется — это было бы уж слишком, — но крови попортит мне много. Говорят, в Китае есть такая пытка: на голову жертвы каждые несколько минут падает капля воды. Вот что я чувствовал.

В конце концов я позвонил Джедсону и пригласил его пообедать со мной.

После обеда мне стало легче. Джедсон меня, как всегда, успокоил, и, просто рассказав ему о том, что мне досаждало, я сумел выбросить из головы почти все эти неприятности. Когда я допил вторую чашку кофе и выкурил сигарету, меня уже можно было бы почти без опаски выпускать в приличное общество.

Мы неторопливо пошли ко мне, разговаривая, против обыкновения, о его делах, а не о моих. Оказалось, что блондинке — белой колдунье из Джерси-Сити — удалось-таки синтезировать пусть не одежду, а обувь. Было лишь одно «но»: пока она изготовила больше восьмисот левых туфель — и ни единой правой!

Мы обсуждали возможную причину такой неудачи, как вдруг Джедсон воскликнул:

— Взгляни-ка, Арчи! Тобой начали интересоваться фотографы!

Я повернул голову. На тротуаре прямо напротив моего магазина стоял какой-то типчик и целился фотокамерой.

Я посмотрел на него повнимательней:

— Джо! Это тот самый подонок, про которого я тебе говорил, ну который приходил ко мне и с которого все началось!

— Ты уверен? — спросил Джедсон, понизив голос.

— Абсолютно.

Сомнений быть не могло. Мы были на той же стороне улицы и всего в нескольких шагах от него. Тот самый рэкетир, который пытался навязать мне «защиту», — та же средиземноморская внешность, тот же броский костюм.

— Надо его сцапать! — шепнул Джедсон.

Но я и сам сообразил. Прыгнул на него, ухватил за воротник и брюки и, прежде чем он опомнился, поволок его через улицу, толкая перед собой. Не знаю уж, как нас не сбили, но я от бешенства ничего не замечал. Джедсон бежал за нами.

Дверь в мой кабинет была открыта. Я поднажал, и мерзавец, перелетев через порог, растянулся на полу. Джедсон вбежал следом за мной, и я запер дверь на засов.

Джедсон кинулся к письменному столу, рывком открыл средний ящик, порылся в хламе, который всегда накапливается в таких местах, и нашел что искал — синий плотницкий карандаш. В мгновение ока он очутился возле гангстера, который еще толком не опомнился, и обвел того линией, чуть не споткнувшись о собственные ноги от спешки, но успел замкнуть круг сложной загогулиной.

Наш непрошеный гость завизжал, увидев, что делает Джо, и попытался выскочить из круга, но было поздно. Джедсон запечатал круг, так что гангстер отлетел от черты, будто ударившись о стеклянную стену, и свалился на колени. В этой позе он принялся сыпать ругательствами на языке, который я счел итальянским, хотя, по-моему, он пользовался черными словами и других языков — английскими, это уж точно.

Да, «красноречия» ему было не занимать.

Джедсон взял сигарету, закурил и протянул пачку мне.

— Давай-ка сядем, Арчи, и отдохнем, пока наш приятель не созреет до делового разговора.

Я сел, и мы несколько минут покуривали под непрекращающийся град ругательств. Наконец Джедсон вздернул бровь и сказал: