Магия Голоса - [51]

— С каких пор ты перестала понимать мои слова, я же сказал тебе — нет!

— Это из-за эльфы?! Этой бледной ящерки бесхвостой, к которой ты заходишь каждый вечер?! — с истерическими, рыдающими интонациями, в которых моё чуткое ухо слышало притворство, вскрикнула орчанка.

— Ах ты, самка безмозглая! — рыкнул Горус. — Не смей о ней говорить, а мне перечить! Пошла вон! — и, уходя, хлопнул дверью.

Я свою дверь тоже тихонько прикрыла и, с тяжёлым вздохом, огорченно подумала, как бы из-за этой безосновательной ревности наложниц, у меня не было дополнительных проблем. Ревнивая женщина — опасная женщина. Придётся внимательнее принюхиваться к еде и питью, которые подают мне наложницы.

Утром мы все в возбужденном состоянии собрались на экскурсию. Вначале Горус выдал нашим оркам оружие, без которого свободные орки на улице не появляются, и они ушли в сопровождении двух воинов. Потом, пришли два воина Владыки за Петросом, и увели его, заставив меня ужасно переживать за исход этой встречи.

Наконец, надев накидки и поглубже надвинув капюшон, были готовы к выходу я, Рон и Такисарэль. Такисарэль предупредил, что мы с Роном должны встать, как можно ближе к нему с разных сторон. Желательно держаться за его накидку, чтобы растягивать полог невидимости как можно меньше, тогда и меньше Силы расходуется. А Горус должен держать меня за руку, иначе он и сам перестанет нас замечать и потеряет. Горус уже перестал удивляться некоторым увиденным у нас возможностям магии, и легко поверил Такисарэлю, но так испугался, что вцепился в мою руку с такой силой, что пальцы хрустнули.

— Ох, прости, Душа моя, — извинился он, подняв мою руку и нежно коснувшись моих пальцев губами.

— Прощу, — лукаво ответила я, — если ты пообещаешь показать нам не только лучшую часть Большой Орды, но и злачные места.

Мы вышли на улицу. Я вновь удивилась несмолкаемому шуму вокруг. Везде сновали орки. Мужчины и женщины, некоторые звеня цепями, куда-то спешили, переругиваясь между собой. Очень много детей всех возрастов, безнадзорные, грязные, полуголые, зачастую дерущиеся, визжащие и кричащие. Нам приходилось прилагать массу усилий, чтобы не встать у кого-нибудь на пути.

Однообразные, глинобитные, гладкие, глухие стены домов образовывали улицы. Вдоль не замощенных улиц проложены сточные канавы, от которых шло такое зловонье, что первое время, пока я не привыкла, резало глаза до слёз и жгло нос. Вначале, улицы были широкие, но кривые, хаотично расположенные, из-за чего было невозможно ориентироваться. Брось нас здесь сейчас Горус, и я не нашла бы дорогу к его дому. По мере продвижения по этому лабиринту, улицы становились всё уже, ещё запутанней, большие дома сменились маленькими, а затем, и вовсе, неопрятными шалашами, сделанными из соломы, рваных шкур и непонятно каких отходов. Жители, населяющие эти места, неряшливые, ниже ростом, многие искалечены, кто-то из них хромал, у кого-то частично отсутствовали пальцы, у кого-то обрублен хвост.

Титанур задери! Вот это контрасты! После демонстрации отдалённых улиц, Горус вновь повернул к центру, который теперь показался мне просторным и относительно чистым, а орки там обитающие вполне благополучными.

Давая нам возможность отдохнуть, Горус привёл нас в трактир. Из объяснений я поняла так, что это что-то типа нашего ресторана, но оказалось — общего мало. Большое, тёмное, прохладное помещение без мебели. Земляной пол покрыт соломой. Островками лежат шкуры ящеров, чешуйчатой стороной кверху, заменяющие стол, вокруг разбросаны засаленные подушки. Кругом, скрестив ноги сидели или облокотившись на подушки полулежали орки. Кто-то ел, кто-то пил, все громко переговаривались. Затолкав нас в самый дальний и тёмный угол, Горус заказал у подбежавшей орчанки четыре кружки какого-то хмельного напитка и каких-то солёных засушенных личинок.

— Господин кого-то ждёт? — беспокойно размахивая хвостом и переминаясь с ноги на ногу, поинтересовалась орчанка, взгляд которой как только попадал на кого-то из нас, тут же соскальзывал на Горуса. По себе знаю, что заклинание отвода глаз действительно вызывает у окружающих чувство мучительного несоответствия.

— Нет, я выпью всё это один, — ответил Горус, отдавая орчанке какие-то квадратные монетки одной рукой, второй, ни на секунду не выпуская мою ладонь.

Вскоре, перед нами поставили заказанное. Я попробовала принесённый напиток и скривилась. Горький, пенный, шибающий в нос. Нет, я это пить не буду. А мужчинам понравилось, мою кружку выпил Рон. Но хрустеть личинками, кроме Горуса, никто не стал.

Посидев и отдохнув, мы направились к Арене, где проходят бои между рабами. Чтобы посмотреть бои, Горус заплатил при входе деньги. Арена представляла собой большой по площади, прямоугольной формы, котлован. Вся поверхность его дна была засыпана каменной крошкой. Со всех четырёх сторон, на покатых склонах, стояли зрители.

Горус объяснил нам, что утром проводятся кулачные бои, днём на кинжалах и саблях, а вечером на копьях, и это уже может быть опасно, так как брошенное бойцом копьё может улететь в зрителей. Здесь, как правило, делаются ставки на победителя. Зрители очень азартны, импульсивны, подвижны, и надо быть бдительным, чтобы рядом стоящий орк случайно не шарахнул тебя рукой, хвостом или толкнув, не сбил с ног. Победителем считается тот, чей противник уже не может подняться на ноги и оказать сопротивление, нередко это уже труп.