Магические статуэтки - [10]

Возможно, хозяин магазина действительно думал, что Анна играет, его бесполезно было увещевать. Он скалился, глядя на нее, а его горящие глаза продолжали дико наливаться кровью. С азартом бывалого охотника, наслаждающегося видом пойманной дичи, он наблюдал за Анной, Саидом и Мухаммедом, сглатывая слюну и продолжая комментировать происходящее.

– Похоже, мадам хочет немного поиграть с нами, парни. Изобразить из себя непорочную барышню. Прикинуться наивной белой сучкой. – Гоготнул он, обращаясь к волокущим ее в сторону кушетки насильникам. – Помните, у нас было такое с грудастой немкой. Той, что обкончалась тут потом до умопомрачения. Якобы она не знала, зачем идет к нам, в этот подвал. Не догадывалась, что мы будем с ней делать. Это многих сильнее возбуждает. Заставляет испытывать большее наслаждение. Ну что же, как желаете, мадам. Осторожнее, парни, помягче! Сами-то не особо увлекайтесь, это же клиентка, а не ваша девка.

С этими словами марокканец снял с себя штаны, оставшись голым, как и все остальные. Огромная черная дубина, похожая на возбужденный член осла в зоопарке, свисала у него между ног. Медленно подрагивая и поднимаясь, эта омерзительная плоть на глазах увеличивалась в размерах. Увидев это, Анна чуть не потеряла сознание. Паника сменилась чувством ватной обреченности с ощущением неизбежности предстоящего кошмара. Она сдалась и обмякла.

Дико заржав, двое молодых африканцев подхватили ее на руки и, уложив спиной на кушетку, быстро привязали жгутами ее запястья к поручням страшного станка. Третьим ремнем они прижали к кушетке Анину поясницу, тем самым окончательно распяв ее на своей плахе.

– Это все специально, не бойтесь. Хотим помочь вам расслабиться. Так вам же будет лучше, поверьте. – Скалясь, наклонился марокканец к ее уху. – Скоро ремни будут не нужны. Вы сами почувствуете это. Похоть вытеснит из головы страх. Сдержанность растает в сознании, и тело само отдастся инстинктам. А сначала эти ремни помогут вам забыть про саму возможность сопротивляться.– Хозяин взял с полки темную бутылочку и начал смазывать дубину члена каким-то маслом.– Это особая мазь. Ее веками использовали в африканских племенах. Там девушку лишали девственности всем племенем. Традиция такая. Но, сами понимаете, ведь инвалиды никому не были нужны. Вот и придумали специальное средство. Чтобы не очень больно было, если член большой, – повернув свой дрын в ее сторону, оскалился он. – Не бойтесь, я аккуратно, толк знаю. А если захотите анальный секс, подключим Мухаммеда. Обычно все хотят, а он это умеет осторожно. Член у него не толстый, и получается без травм. – Анна вообще теперь не понимала, что он говорит. – Я первый всегда начинаю. Потом парни по очереди. Как пояснял, для разогрева. Мне презики не нужны, не бойтесь, регулярно проверяюсь. А Саид с Мухаммедом наденут, не могу за них на сто процентов ручаться. Так что все в порядке, за здоровье не волнуйтесь, получайте удовольствие. Когда вам еще такая возможность представится. С тремя-то мужиками и сколько хотите.

В голове у Анны окончательно помутилось. Слюни заполнили рот, а все тело бешено колотила дрожь. Наверное, так чувствует себя жертва, водруженная на ритуальный костер, когда уже ничего невозможно сделать, все окончательно предрешено, поздно трепыхаться и надеяться на лучшее, но ты еще по-прежнему не веришь в реальность происходящего, в то, что этот кошмар не сон, а жестокий приговор судьбы.

Липкие руки схватили ее за голени и грубо развели ноги, преодолев последние остатки сопротивления. Даже потеряв надежду, Анна все же инстинктивно сопротивлялась. Она в ужасе не могла отвести взгляда от приближающейся к ней мерзкой черной дубины. Наливаясь возбуждением, она росла и крепла на глазах, постепенно превращаясь в огромный черный кол, на который ей предстояло быть насаженной через мгновение.

Подрагивающий от предельного возбуждения, до конца наполненный горячей кровью член был похож на мощный ствол черного дерева. Вздувшиеся лианы толстых вен тугими жгутами обвивали его плоть, хищно змеясь от основания корня до ярко-лилового шара головки. Головки, похожей на огромную переспелую сливу, венчающую торчащий колом жилистый черный вертел.

Она была настолько налита, вздута вскипевшей кровью, что, казалось, вот-вот лопнет от распирающей ее похоти. Ее блестящая кожа, до предела растянутая изнутри обезумевшей плотью, как будто светилась изнутри, словно раскаленная головешка угля, приготовленная для изощренных пыток.

Прозрачная капля смазки, похожая на слюни бешенства, появилась из хищного оскала тонкой прорези, венчающей жуткую лиловую булаву головки. Головки, вплотную приблизившейся к широко раскрытой чернокожими самцами промежности Анны. Головки, готовой грубо войти, вонзиться в нее, жадно погрузиться в самую глубину нежной плоти влагалища, жестоко пригвоздив к кушетке беззащитное, распятое тело.

Хрипло глотнув широко открытым ртом воздух, Анна непроизвольно задержала дыхание, судорожно вцепилась руками в поручни плахи-кушетки и втянула живот, замирая в мгновении, оставшемся до насаживания на черный вертел палача.