Маги, ведьмы, чернокнижники - [18]

За спиной хозяйки дома переминалась с ноги на ногу девочка лет тринадцати, чуть постарше той, что застала меня над телом бабки и ее козы. Бросив в мою сторону испуганный взгляд, она спряталась за спину матери и больше не показывалась. Рядом с ней озорно пихали друг друга локтями мальчики-двойняшки. Лица братьев были перемазаны чем-то липким и, без сомнения, вкусным. В углу отдельно от всех сидела заплаканная тетка в длинном черном одеянии и топтались давешние лесорубы.

Зачем мы здесь? Я вопросительно посмотрела на мага.

— Керей, ты это, не мешай, — первым высказался трактирщик. — Нам для начала тока поговорить.

Женщина в углу громко всхлипнула, остальные скрестили пальцы и поводили перед собой — от сглаза.

— Говорите, нам скрывать нечего, — разрешил ткач.

Петриш кашлянул и, указав на заплаканную тетку, сказал:

— Вот, знакомьтесь, Рея-травница.

Рион не отрывал взгляда от женщины. И я его понимала. Грозной чаровницей, управляющей нежитью, оказалась трясущаяся тетка неопределенного возраста с опухшим лицом.

— Ты козу загубила, знахарка? — спросил парень.

В ответ слезы из карих глаз потекли пуще прежнего.

— Это мы виноваты, — ответила вместо Реи хозяйка дома.

Керей нервно дернул щекой, но жену не остановил.

— Муж заболел. Вышградские шептуны десять риниров[11] запросили за излечение. А наша Рея взялась за пару динов. Хворь цепкая попалась, выводить с кровью надобно. На скотину перевести, да и порешить ее. Болезнь в землю уйдет и ни на кого другого не перекинется.

Я вздохнула. Дальше можно было не продолжать, история стара как мир. Суеверие, что любую болезнь можно перевести на другое живое существо, давно и прочно укоренилось в головах людей. И доказывать, что недуг не изгоняют, а лечат, — бесполезно. Люди хотят верить в моментальное выздоровление. Этим и пользуются нечистые на руку целители. Усиленно лечат человека, как правило, безрезультатно. А потом, выдержав надлежащий для нагнетания обстановки срок, предлагают последнее средство — ритуал изгнания. Получив монеты, врачеватель убеждает больного, что тот здоров. Это в лучшем случае. А то ведь есть умельцы, знающие, куда нужную травку подложить, чтобы болезнь вызвать, а уж потом и вылечить.

Но я отвлеклась, а женщина тем временем рассказывала:

— Сговорились с Мироном-гончаром. Сменяли козу на отрез хлопка. Мать Мирона, та самая бабка Нюля, привела животину на убой. Хотели провести ритуал на заднем дворе, но… но… — Женщина испуганно посмотрела мужа.

— Не решились, — закончил за нее Рион. — А зря, тогда и вопросов бы не было. Моя земля, моя скотина, когда хочу — тогда и режу.

— Неча заразу у дома плодить, — прогудел ткач.

— Рея провела обряд, — дождавшись одобрительного кивка мужа, продолжила женщина. — Зарезала козу, заговорила кровь, сделала талисман для больного.

— Вот уж гадость, — не выдержала я. Ткачиха дернулась, словно ее ударили, но не возразила. Нечего. Гадость на крови — гадостью и останется.

— То же самое мне сказали и Мирон, и Ташка, — кивнул чаровник и посмотрел на меня. — Та девочка, что нашла тело старой Нюли.

— Но Рея к этому времени уже у нас была. Здесь, — проговорила женщина. — Я помню, когда Ташка заголосила, я как раз перину переворачивала, а Рея мне помогала.

— А что у вас болит? — поинтересовалась я у ткача.

На мой взгляд, дядька был здоров, никакой хворобы. По воцарившейся тишине я поняла, что вопрос задала зря. Даже травница перестала всхлипывать.

— Какое тебе дело до моих хворей, водянка? — процедил ткач сквозь зубы.

— Никакого, — пожала я плечами. — Но раз травница еще здесь, до излечения, надо полагать, далеко.

Мужчина с шумом втянул воздух, в глазах разгорелся гнев. Я заставила себя стоять на месте, не поддаваясь трусливому желанию спрятаться за мага.

Домочадцы Керея переглянулись. Жена посмотрела умоляюще.

— Я теряю мужскую силу, — выдохнул он.

Трактирщик отвернулся. Один из лесорубов усмехнулся. Ткач стал наливаться краснотой.

— Давно?

Керей сжал руки в кулаки, на скулах заиграли желваки, но он ответил:

— Третью седмицу.

— Я могу осмотреть кровать?

Мужчина плюнул под ноги. Я не шевельнулась. Рион сделал шаг вперед и… Я запомню это движение, почти незаметное. Он собирался встать на пути у дородного ткача, закрыть меня собой. Да, защищал он не меня, а свою силу, но… Это показалось неожиданно приятным.

Керей обернулся к семье, ища поддержки. Но все были растеряны.

— Хуже уже все равно не будет, — выдавила женщина, обнимая дочь.

— Вторая дверь от светелки, — пересилил себя мужчина.

Под испуганные перешептывания я вошла в спальню. Думаю, после моего осмотра белье сожгут, мебель выкинут, а стены перекрасят. Да еще и смирта вызовут, чтобы вернуть семейному ложу благословение. Мне-то что, лишь бы людям в радость.

Хозяйская опочивальня была убрана с заботой и любовью. Резная кровать с вышитым покрывалом, невесомые занавески на открытых окнах, свежие розы в глиняном кувшине, вышивка на стенах.

Принюхалась. Бесполезно, аромат роз перебивал все запахи.

Терять мужскую силу — не к добру, это вам любой мужик скажет. Правда, вряд ли он знает, что причин тому может быть несколько. На хворого ткач совсем не походил, и, как говаривала бабка Сима, сначала нужно исключить самое очевидное.