Маги в Кремле, или Оккультные корни Октябрьской революции - [18]

Но контактировал он не только с либералами. И успехи его объяснялись не только организаторскими способностями. Он повсюду, как и в Нижнем, активно вовлекает в ряды революционеров шпану. Ведь Волга являлась единой экономической системой – транспортной, портовой, торговой. И мир поволжского «дна» тоже был единым. Хулиганье и бомжи-босяки мигрировали из города в город. Мигрировало и ворье, сутенеры, шулера. То в поисках более выгодного «дела», то уходя от полиции, от кредиторов, от облапошенных обывателей. Или просто ради разнообразия. И человеку, вхожему в нижегородский мир люмпенов, совсем не трудно было найти «своих» в трущобах Ярославля, Костромы, Саратова. Если и не обнаружится старых «приятелей», то по повадкам признают, общие знакомые найдутся.

Существовали связи и между еврейскими общинами поволжских городов. Через них также можно было найти подходящих людей, наладить рабочие контакты. А людей Свердлов умел распознавать очень хорошо. Мгновенно оценивал их натуру, качества. Вот и росли по Волге, как грибы, новые большевистские структуры. Ярославский писал о Свердлове: «Он не мирится с работой в одном месте. Его организаторский талант увлекает его к созданию вокруг целой сети организаций, и он покрывает Поволжье такой сетью партийных организаций, кружков, районных и подрайонных комитетов, подбирает людей, рассылает их повсюду в качестве организаторов и агитаторов, организует распространение нелегальной литературы, выполняет колоссальную организационную работу по созданию нашей партии».

Его способности оценивают и в вышестоящих инстанциях. И уже не от Северного комитета, а от ЦК партии направляют в Казань. А Казань, заметим, не являлась в те годы крупным промышленным центром. Но была армейским центром. Здесь располагались командование и штаб военного округа, множество воинских частей. Именно Казань стала одним из основных мест, где шло обучение солдат и формирование пополнений для отправки на фронт. Как видим, рейтинг Свердлова быстро рос. И повышался ранг задач, которые доверялись ему. По прибытии на место он был введен в состав Казанского комитета РСДРП. И возглавил в этом комитете «военную группу», развернувшую работу по внедрению в воинские части и разложению их.

Под руководством «военной группы» стали создаваться партийные ячейки в солдатской среде, в казармах, выпускаться листовки – специальные, рассчитанные на воинов. Сам «товарищ Андрей», между прочим, среди солдат не появлялся ни разу. На вчерашних крестьян, надевших шинели и готовящихся к схватке с врагами России, вид юнца слишком уж характерной наружности, пожалуй, произвел бы нежелательное впечатление. Тут вся агитация насмарку пошла бы. Нет, для непосредственного общения с солдатами подбирались другие люди. Чтобы были не из «бар», не из белоручек-студентов, не из «инородцев». Выискивали агитаторов с «открытыми», вызывающими доверие русскими физиономиями. Желательно – из бывших крестьян или тех, кто сам успел послужить. Часто использовали и женщин, девушек. Свердлов же только организовывал, направлял и координировал их работу, оставаясь в тени.

Между тем боевые действия протекали для России неважно. В Маньчжурии русским войскам несколько раз пришлось отступить. Пал Порт-Артур. В Цусимском проливе погибла 2-я Тихоокеанская эскадра – представлявшая собой боевой костяк Балтийского флота. Хотя, еще раз повторюсь, в истории эти события отображались крайне однобоко и тенденциозно – сугубо с точки зрения «бездарности русского командования». Но Куропаткин в отступлениях был совершенно не виноват. Ему дали нескольких негодных командиров корпусов, имевших обыкновение при вражеских атаках паниковать и без приказа бросать позиции. Когда же он пытался их отстранить от должностей, в Петербурге его решения отменяли, поскольку издалека видели войну иначе (и эти же самые командиры корпусов, вроде Артамонова, еще проявят себя в 1914 г., будут действовать точно так же).

Стессель сдал Порт-Артур, когда дальнейшая его оборона уже не имела смысла. Враг занял господствующие высоты, расстреливая с них город и гавань, все корабли 1-й Тихоокеанской эскадры были уже потоплены или повреждены артогнем. И продолжение сопротивления вело бы только к одностороннему и безответному избиению гарнизона и населения. Ну а Рожественский был одним из лучших российских флотоводцев. В начале Цусимского сражения он искусным маневром добился очень выгодного положения своей эскадры по отношению к японской. Возник момент, когда казалось, что русский огонь сейчас выведет из строя неприятельские флагманские корабли – и исход боя будет предрешен. Но вдруг оказалось, что наши снаряды главных калибров… не взрывались. Летели и били в борта и надстройки японских броненосцев, как обычные болванки. То есть имел место или производственный брак, а скорее, диверсия.

Предательство кого-то из тех, кто выпускал и поставлял флоту снаряды с негодными взрывателями. Может быть, и самих либеральных промышленников. Но предательство оставалось «за кадром». А «общественное мнение», формируемое прессой (в том числе выражавшей интересы тех же промышленников) спускало всех собак на «бездарное командование», на «царизм». И, как это ни прискорбно, Николай II в данном отношении повел себя далеко не принципиально. Вероятно, под влиянием своих советников, но факт есть факт. Он пошел на поводу «общественного мнения». Дело о невзрывавшихся снарядах и другие подобные вопиющие факты были вообще замяты. А вместо этого царь пожертвовал своими верными слугами. Рожественским, Стесселем, Куропаткиным. Позволил сделать из них козлов отпущения…