Магдалина - [2]

Шрифт
Интервал

Любви ранам.
Еще и еще в костеле
Сердца: Ave Maria!..
„Отдайте, отдайте:“ — как в рупор
С балкончика балагана.
Какой-же ты глупенький, Анатолий,—
Им-бы совдепы,
А не твоей любви автомобильные фонари.
Уйди, спрячься, как паровоз в депо—
Там чини отчаяния оси,
Дней буфера…..
В холоде мартовского утра бронза осени,
Октябрьских туч веера.

3.
Смотрите, смотрите: носище влево,
Котелок на щиблете,
Галоша на лысине….
Будете, будете о поете
Плакать, как об Эдеме Ева!
Зачем мне Вашего неба абажур теперь,
Звезд луковицы,
Когда в душе голубой выси нет?
Доктор, в голове, как в вертепе!
Остановите! Мозг не может слученою сукой виться!
Выньте безумия каучуковые челюсти,
Со лба снимите ремни экваторов, —
Я ведь имею честь
Лечиться у знаменитого психиатора,

4.

День утренниками
Напудренный.
Суставами лед — хруст!
И —
— Зеленый в зеленой зыбке…
Припадая к трости асфальт чеканить.
Здравствуйте! Здравствуйте! У вас в прорубях
Глаз золотые рыбки,
А у меня, видете-ли, сердца скворешник пуст…..
Опять и опять любовь о любви
Соломея об Иоканане,
Опять и опять
В воспоминанья белого голубя
Стихами о ней страницы кропя.

5.

День печалей свезет-ли воз?
Ах, вчера снова два глаза-два кобеля на луну выли
Откуда, чья это трогательная заботливость —
Анатолию лилии,
Из лилий лиру,
Лилии рук.
Да, да, конечно — напомнить: на красной трапеции
В зеленом трико
Весна.
Раньше-бы: вон, к черту рама, в улицу крик — O-o-o!
А нынче у окна —
(О ком? Ни о ком)
По струнам смычком
И даже: скрипке и струнам не стало петься

6.

Нет, тоски не выпадут зубы…
Лилии лилии… „Будем знакомы“
С кем? Ни о ком
Так себе…
И тоже — что кружевых юбок
Знаете на солнце хорошо кляксу бы
Туч осени сентября октября
И ветер — зори плясать красными ляжками
Подолы задрав…
В апреле обряд
Желтого траура у одра
Земли.
Простите, как выброшенные пригоршней волны на пляж камни,
На тело души воспоминанья легли.

7.

Вы со мной —
Так с ребенком колясочку катит мать
Нежно.
А я в пальцах пальцы, как любовницы злое письмо сомну,
А у меня в зрачках, кромешная
Тьма.
Нее Магдалина и привычно мысль около
Дней колокол
Тихое помню не заглушит….
Выкатили глава голыши
И только: там сям
Снега грязные бельма….
Во имя ее Магдалины возьми! отдамся!
Будем, будем крыльями губ вихрить апрель мы.

8.
В поцелуев тугие мотки
Ненавести штопальную спицу, —
Душу,
Душу раздирают как матку
Жеребец кобылице….
Подолы кровя кухарки
Петухом с отрубленой головою биться
Буду буду убийца —
Удушу,
Как мокроту глаза выхаркивая!
Ты это ты, последняя
Выжала сердце, как губку —
Словно пальто в передней
Губы на юбке.

9.

До свидания.
Говорите: „он был“ о поэте.
Другой вашими пусть поцелуями будет увит, а не я,
Другому несите вашей любви Ниццу.
Смотрите: зубочисткой в кирпичных зубах
Ковыряется солнце в городе.
А я — „динь“ — первый!  „динь — динь“! — второй, „динь-динь-динь“! — третий
И двинется
Поезд, шевеля буферами как крупом
К зеленой звезде семафора —
Это моего сердца клубити орет труба,
Это моего сердца ищут колеса трупа
Юноши,
Для него растланных губ таю нож.

10.

Юрик, Юрик
В глазах олень у тебя загнанный гончими
С ветвями в рогах лазури….
Юрик губами молитвенно локончики.
К родинке.
Как к площанице.
Кожи замшу,
Как просфору.
Даруй, даруй
Солнце живота твоего! Смородинками
Сосцов пьяниться!..
Новым молюсь глазам, шут.
Магдалина, верности выбит щит.
Душу кладу под новой любви глыбищу

11.

И снова толпы вихрявили
Улиц проборы
И снова, как камень пращей:
Туда головой! в жижу!.. Смотрите
Открытие:
У каждого отдушины глаз, нос, вроде глетчера уши как котловины
И рот, которым какие-то песни ухали
Вправе-ли —
Частная собственность, чемоданчик сердца и еще
Какая-то рухлядь.
А я — безумия гроздья,
А я — через заборы
Всех совестей и рубаху души
Не разорвал о гвозди.

12.

Улица на цыпочки-высосала, высосала
Из сосцов луны молоко, а Вы
Говорите: утренниками Напудренная.
Музыку! Музыку! Дом кэк уок
С каланчей….
Что это, — выклянчиваю:
Сохрани мне копеечки здравого смысла
Бог!..
Доктор доктор оковы
Со лба экваторов,
Выньте безумия каучуковые челюсти, —
Я ведь имею честь
Лечиться у знаменитого психиатора..

Книги Анатолия Мариенгофа

Кн-во ИМАЖИНИСТЫ
при
Всероссийском Союзе Поэтов
Москва Тверская, 18

1. Витрина сердца стихи (распр.)

2. Кондитерская солнц поэма

3. Выкидыш отчаяния поэма

4. Гардероп стихи (печат.)

5. Чертовы куличики и роза (готов.)

6. Имажинизм Статьи по искусству (готов.)

7. Salto — mortale поэма (готов.)


Еще от автора Анатолий Борисович Мариенгоф
Циники

В 1928 году в берлинском издательстве «Петрополис» вышел роман «Циники», публикация которого принесла Мариенгофу массу неприятностей и за который он был подвергнут травле. Роман отразил время первых послереволюционных лет, нэп с присущими времени социальными контрастами, противоречиями. В романе «Циники» все персонажи вымышленные, но внимательный читатель найдет аллюзии на современников автора.История одной любви. Роман-провокация. Экзотическая картина первых послереволюционных лет России.


Роман без вранья

Анатолий Борисович Мариенгоф (1897–1962), поэт, прозаик, драматург, мемуарист, был яркой фигурой литературной жизни России первой половины нашего столетия. Один из основателей поэтической группы имажинистов, оказавшей определенное влияние на развитие российской поэзии 10-20-х годов. Был связан тесной личной и творческой дружбой с Сергеем Есениным. Автор более десятка пьес, шедших в ведущих театрах страны, многочисленных стихотворных сборников, двух романов — «Циники» и «Екатерина» — и автобиографической трилогии.


Без фигового листочка

Анатолий Борисович Мариенгоф (1867–1962) остался в литературе как автор нашумевшего «Романа без вранья» — о годах совместной жизни, близкой дружбы, разрыва и примирения с Сергеем Есениным. Три издания «Романа» вышли одно за другим в 1927, 1928 и 1929-м, после чего книга была фактически запрещена и изъята из открытых фондов библиотек. В 1990 г. по экземпляру из фонда Мариенгофа в РГАЛИ с многочисленной авторской правкой, отражающей последнюю авторскую волю, «Роман» был опубликован в сборнике воспоминаний имажинистов Мариенгофа, Шершеневича и Грузинова «Мой век, мои друзья и подруги».


Мой век, моя молодость, мои друзья и подруги

Анатолий Мариенгоф (1897–1962) — поэт, прозаик, драматург, одна из ярких фигур российской литературной жизни первой половины столетия. Его мемуарная проза долгие годы оставалась неизвестной для читателя. Лишь в последнее десятилетие она стала издаваться, но лишь по частям, и никогда — в едином томе. А ведь он рассматривал три части своих воспоминаний («Роман без вранья», «Мой век, мои друзья и подруги» и «Это вам, потомки!») как единое целое и даже дал этой не состоявшейся при его жизни книге название — «Бессмертная трилогия».


Екатерина

Печатается по изданию Мариенгоф А. Б. «Это вам, потомки!», «Записки сорокалетнего мужчины», «Екатерина» (роман), СПб.: Петро-РИФ, 1994, который в свою очередь печатается по одной из двух машинописных копий, хранящихся в рукописном отделе Российской национальной библиотеки (фонд Мариенгофа, ед. хр. 14 и 15).


Роман без вранья. Мой век, мои друзья и подруги

В этот сборник вошли наиболее известные мемуарные произведения Мариенгофа. «Роман без вранья», посвященный близкому другу писателя – Сергею Есенину, – развенчивает образ «поэта-хулигана», многие овеявшие его легенды и знакомит читателя с совершенно другим Есениным – не лишенным недостатков, но чутким, ранимым, душевно чистым человеком. «Мой век, мои друзья и подруги» – блестяще написанное повествование о литературном и артистическом мире конца Серебряного века и «бурных двадцатых», – эпохи, когда в России создавалось новое, модернистское искусство…