Магаюр - [16]

– Кто это с вами, Лена?

Она улыбнулась и подтолкнула мальчика вперёд. Говорить нужно было самому.

– Здравствуйте. Меня зовут Григорий. Я хочу быть вашим швейцаром.

– Вот как!

– Я хочу стать актёром и подумал, что это будет хороший опыт…

– Недурная мысль, – дружелюбно отозвался режиссёр, – хочешь, даже сценарий тебе напишу?

– Конечно!

Григорию выдали тёмно-синюю тяжёлую ливрею до пят, фуражку с золотым галуном, широчайшую жёлтую перевязь через плечо, новые блестящие офицерские сапоги, сделанные по дореволюционным лекалам, и карманные часы на цепи. В сценарии, от руки написанном режиссёром, он прочёл: «Молодой швейцар, одетый в ливрею с иголочки, стоит у парадных дверей в ожидании появления господ – известных актёров и актрис, режиссёров, политиков, иностранцев. Он всем улыбается. Помогает дамам, предлагает господам сигары. Объясняет, где и что находится в доме. Отгоняет автомобили в гараж. Он прост, спокоен и уверен в себе, потому что наконец чувствует себя на своём месте. „Добро пожаловать“, „Прошу вас, заходите“, „Извольте надеть тапочки“ – он говорит с такой искренностью, будто все эти люди приехали к нему, именно к нему в гости! Однако в глаза он гостям смотреть не смеет, чтобы не смущать себя и не слишком уж сильно искушать господ своим угодливым видом». Дальше в сценарии говорилось, что одна из дам забудет в ванной комнате бриллиант, и следовала подробная инструкция для Григория – что делать с этим бриллиантом.

Настал первый день празднования закрытия кинофестиваля. Нарумяненный и надушенный, Григорий стоял у монументальной двери и встречал разодетых гостей: повторял приветствия, как можно искреннее кланялся, открывал дверь, старался не смотреть в глаза. Мелькали лица, которые он видел по телевизору. Подъехала Агнесса Большакова, звезда не только отечественного кино, но и эстрады. Она была в чёрном бархатном платье, на груди поблёскивал крупный бриллиант. Поборов очередной приступ страха перед знаменитостью, Григорий шагнул к ней, поклонился и пригласил в дом. Прежде чем войти, Агнесса потрепала Григория за щёку, от чего его уши стали горячими. Свет тут и там преломлялся в хрустале, сиял начищенный Леной мраморный пол, из большого зала доносились музыка, смех и звон посуды. Агнесса направилась к другим гостям, а Григорий, проводив её взглядом, вернулся на своё место. Потрёпанный, весёлый кинокритик с восторгом пожал ему руку; усталый лысый продюсер попросил у него прикурить; для полной восточного вида дамы с неестественными губами он принёс стакан французской минеральной воды из кухни; ведущий популярную телепередачу модельер вручил ему свою шумную мелкую собачку в серебряном костюмчике со стразами, а журналист из глянца сделал селфи со швейцаром на парадной лестнице. Григорий был так поглощён окружающей его суетой, что чуть не пропустил ключевую сцену для своего героя.

Он зашёл на кухню к Лене. Она протянула ему то самое украшение, которое было час назад на шее Агнессы. Григорий помнил, что по сценарию Агнесса оставит украшение у раковины в ванной комнате, потому что имеет привычку снимать его, когда идёт умываться и поправлять макияж. И вот так теряла она свой бриллиант, будучи в гостях у режиссёра, уже не раз.

Григорий положил бриллиант в карман ливреи и, как и было сказано в сценарии, прошёл в сад за южной стеной дома, взял приготовленный заранее совок из нержавеющей стали, выкопал ямку под дубом, положил туда драгоценность, закопал, притоптал.

Теперь ему следовало вернуться в дом, дождаться, пока Агнесса не хватится своего украшения. Когда это произойдёт, он подойдёт к ней, наклонится к её уху, вдохнёт запах дорогих французских духов и скажет: «Я знаю, где бриллиант».

Всё так и произошло. Агнесса подняла бровь и, сохраняя непринуждённый и весёлый вид, спросила:

– И где же?

– Простите, но я не могу вам сказать так сразу.

– Это ещё почему?

– Вы сначала должны согласиться на роль Дианы в новом фильме режиссёра.

– Но она же пустоголовая провинциалка, которая стремится только к московской прописке…

– Я уверен, что отрицательная роль поможет раскрыть ваш талант в полной мере… – повторял Григорий тщательно заученные гладкие фразы.

– Не заговаривай мне зубы, мальчик, – ответила Агнесса, на мгновение непроизвольно прищурилась, обдумывая какую-то мысль, и вдруг резко сменила тон на более дружелюбный: – Чёрт с ним, я согласна! Теперь ты отдашь мой бриллиант? Мне его подарил один дубайский шейх, вряд ли я могу позвонить ему и попросить другой.

– Хорошо, тогда надо подписать договор! Пройдёмте в северную гостиную, он там. В комоде девятнадцатого века…

– Договор? – Агнесса явно не ожидала, что за свои слова придётся отвечать столь стремительно, да ещё и перед швейцаром. Проследовали в гостиную. Она покрутила в своих холёных пальцах тяжёлую и холодную паркеровскую ручку с платиновым пером, вздохнула, подписала контракт и сказала: – Вот ведь блин.

Григорий мысленно с ней согласился.

Бриллиант откопали и вернули хозяйке. Насупившись, она удалилась в свою комнату, не дождавшись фруктового фондю с миндальным мороженым. Подвыпивший режиссёр был очень доволен, пожал Григорию руку и пообещал выдать двойной гонорар.