Магаюр - [10]

Вдруг на обочине мы заметили тело. Видно было, что погибший – из наших, но брат велел не сходить с тропы, и мы прошли мимо. Стало страшно. Парня убили недавно, там, где находились мы. Видимо, все об этом подумали и перешли на бег. В таком темпе добрались до стены быстрее, чем рассчитывали, и Григорий предложил снова устроить привал.

Солнце позолотило пространство, которое мы пересекли. Труп отсюда уже не был виден, мы забыли о нём и успокоились. Хотелось погреться под солнцем, но выходить из тени, которую отбрасывала стена, было небезопасно. Мы сидели, жевали бутерброды, напряжённо смотрели перед собой. Ноги гудели, но надо было идти дальше.

Теперь предстояло двигаться вдоль стены. Григорий, как обычно, шёл первым. За ним Фёдор, потом Зоя, замыкала вереницу я.

Зоя запела, и все подхватили. Песня была о том, как храбрый юноша вернулся домой после сражения и увидел, что его родная деревня разорена. Погоревав, он пошёл в соседнее село и встретил там девушку, самую прекрасную на свете. Он взял её в жёны, и они вернулись туда, откуда он родом, построили дом, навели порядок и наладили хозяйство. Тогда туда приехали и другие, деревня снова разрослась и стала ещё краше, чем прежде. Дети в ней рождались здоровее своих родителей, росли в любви и не знали горя, пока любопытство не заставило их покинуть деревню.

Мы знали, что эта песня про нас – это мы не усидели на месте и двинулись в опасный путь, чтобы повидать мир.

Нам навстречу шли два мужика. Вид у них был недовольный. Когда Григорий поравнялся с ними, нам задали вопрос:

– Куда прёмся, молодняк?

– На вершину.

– Серьёзно? Не доберётесь. А этот ваш толстячок, – мужик покрупнее кивнул на Фёдора, – и до Белой горы не доберётся.

– Доберусь! – крикнул Фёдор и потряс кулаком.

Мужики заржали.

– Ну и хрен с вами, идите, ищите приключений на свои жопы.

Мы пошли дальше, а через несколько минут услышали позади грохот, как будто обрушилась часть стены и – мы были в этом уверены – раздавила наших новых знакомых.

Никто не расстроился. Было не до этого – мы приближались к Белой горе.

Белая гора издавала низкий гул. Старики рассказывали, что внутри неё вечный холод. Были варианты: пойти прямо и надеяться, что на нас не сойдёт каменная лавина, или сделать крюк и обойти гору с другой стороны, но нам хотелось скорее попасть туда, куда нас вёл Григорий, и мы пошли напрямик.

Двигались осторожно, перебегая от одного укрытия к другому. Неожиданно, почти преодолев гору и зайдя в углубление в скале, мы увидели старуху. Сгорбившись, она сидела в углу и перебирала чётки. Когда Григорий приблизился к ней, она дотронулась до него и изрекла: «Перст указующий накажет за жадность!»

Мы оставили старухе хлеба и быстро ушли.

До захода солнца мы поднялись на большую высоту. Была видна вся плодородная долина. Григорий сказал, что мы почти добрались. У колодца разбили лагерь. Сидя у костра, разговаривали о будущем. «Возможно, этот поход – последнее наше свободное решение», – мрачно произнёс мой брат. «Ты думаешь, власть будет закручивать гайки?» – спросил Фёдор. Вид у него было скептический. «Только дурак этого не понимает», – буркнула Зоя, но чтобы смягчить свои слова, погладила Фёдора по спине. В тревожном настроении мы легли спать.

Рано утром проснулись от крика Зои. Над ней навис чёрный парень, приставив к лицу копьё, а его дружки, такие же чёрные, здоровые, как циклопы, окружили остальных.

– Куда направляетесь, красные ублюдки? – спросил главный.

– В храм Покрова на Пирогах, – сказал им правду Григорий, поняв, очевидно, что за ложь нас без раздумий проткнут копьями.

– Паломники, что ли? – удивился громила.

Мы закивали.

– Отпустить, – скомандовал главный. – Теперь весь этот район принадлежит нам, так что возвращайтесь другой дорогой.

– Договорились, – ответил Григорий. Он казался таким спокойным, уверенным в себе. Меня же трясло от страха. Зоя смотрела на чёрных с вызовом, а Фёдор, закрыв глаза, чуть слышно декламировал поэму-молитву, приготовленную на случай смертельной опасности.

Нам дали одеться и провели до границы. Мы шли не останавливаясь несколько часов и наконец увидели его – храм, похожий на огромный шатёр, от которого исходил божественный аромат. Фёдор почесал голову. Зоя сказала: «Ну и дела, товарищи!» Я нервно засмеялась, а Григорий улыбался, как бы имея в виду: «А я что вам говорил!»

Теперь нужно было попасть внутрь, и мы двинулись к храму.

* * *

– Ой, сколько муравьёв! – вскрикнула женщина на кухне.

– Одолели, сволочи, – ответил ей мужчина. – Этих красных случайно привёз с дачи в сумке с овощами, и они расплодились. А чёрные, наверно, пришли от соседей… Ну ничего, сейчас разберусь с ними.

Мужчина стал давить пальцем бегущих по столу муравьёв.

– Ногтём, ногтём лучше! – посоветовала женщина.

Они сели пить чай. В центре стола на блюде лежали пироги, покрытые белым кухонным полотенцем.

Магаюр

Снег ещё не выпал, был поздний ноябрь. По платформе бродила собака, которую кассирши звали Собакой и не давали ей в последнее время спать у батареи.

Ира замёрзла. Темнело, фонари пока не горели. Со склада стройматериалов неподалёку доносились скорбные звуки бензопилы. Слева темнело здание вокзала, за ним возвышалась водонапорная башня. Прогрохотал товарный поезд, подняв ветер. Ира сосредоточилась на летящих мимо надписях на цистернах и не заметила, как из-под платформы вылез человек в валенках и длинном тулупе, с бородой до пуза, известный местным как Магаюр.