Мага уводит стаю - [8]

Бесшумно и быстро старый вожак обследовал сарай: в прочных стенах щелей, даже малых, он не нашел. Одну из стен заменяла тонкая стальная сетка. Зверь захватил зубами три соседних проволочных ячеи, напрягся, но сомкнуть челюсти не смог. Сетка оказалась достаточно прочной. Он не отступал, снова и снова пытаясь порвать, перекусить, раздвинуть проволоку.

Вскоре он понял, что грызть сетку бесполезно, но все равно грыз ее — от бессилия, от нетерпения, от ненависти. В это время и послышались шаги человека. Вожак метнулся в дальний угол, замер, ощетинившись.

Человек молча подошел к сетке, наклонился. Волк рычал, скалясь в своем углу, ждал, что будет дальше. Человек открыл маленькое окошечко в самом низу и продвинул миску с едой и еще одну — с подои. Вой был голоден, хотел пить, но пищу и воду не тронул.

Человек пришел только на другой день. При его появлении зверь снова оскалился и злобно зарычал. Пища и вода оставались нетронутыми. Можно ли есть из рук человека?! Ведь это опасно! Вожак не понимал: зачем он здесь? Ему казалось, что его должны были убить. Почему же не сделали этого сразу?

Три дня волк не подходил к еде и питью. Вечером на третий день, уткнувшись мордой в миску, не нюхая, не приглядываясь, одним духом выпил воду. Тут же отошел в сторону. У него было такое ощущение, словно он проглотил что-то опасное, ядовитое. Но вода была водой — он утолил жажду.

Старый вожак, исходивший тысячи вольных дорог, уверенно водивший стаю, властитель, учитель, пример для подражания молодым, теперь целыми днями лежал, смотрел на пустой угол двора, куда выходил его вольер. Он видел небольшой край дома, голый куст незнакомого растения и заснеженную землю. Даже следов, кроме человеческих, не было — он хорошо различал это издалека.

Сарай немного напоминал ему большую пещеру. Только выхода из нее не было.

Вой смотрел на двор, а перед его взором стояли леса, заснеженные в эту пору, долгие, озаренные луной тропы. И стая. Родная, последняя его стая. В прошлом случалось, что семья Воя разрасталась, в ней бывало и по десять и по одиннадцать волков. Теперь многие из них сами давно уже стали матерыми, у них были свои стаи, свои щенки, свои переярки. Многие погибли. И только верная Мага постоянно была рядом. А сейчас и ее не стало…

Человек появился опять — он приходил раз в день, — волк, как и раньше, злобно встретил его. Человек палкой с крючком вытащил миску из-под воды, налил свежей и снова продвинул на место. В другой посудине появилась еда — и не какая-нибудь: миска до краев была заполнена кусками свежей лосятины! Не покидая своего угла, Вой видел это мясо, но его, даже голодного, не привлекала никакая еда.

На следующий день, увидев нетронутую пищу, человек впустил в вольер кролика. Но и кролика волк не тронул.

На пятый день на рассвете у вольера появились люди. Дверь в вольер, все эти дни прочно закрытая, распахнулась, и Вой увидел поставленную к ней впритык клетку. Длинной палкой люди понуждали «его покинуть свой угол. Вначале Вой огрызался, пытался вырвать палку, но вскоре понял, что его не оставят в покое. Под одобрительные возгласы он перешел в клетку. Вечером ее погрузили в вагон, и вот уже Вой ехал в громыхающем поезде, удаляясь от родных мест все далее и далее.

Именно в поезде на одной из ночных стоянок при свете, едва проникающем в щели закрытого багажного вагона, волк, почувствовав страшный, неодолимый голод, нашел миску с лосятиной и мигом проглотил все мясо.

Утром, едва поезд остановился, двери вагона открыли и стали выгружать клетку. Вой вновь увидел человека, который приходил к вольеру, приносил ему мясо, воду и кролика.

Потом клетку с волком долго, почти полдня, везли в закрытой грузовой машине. Длительная дорога измотала вожака. От резких едких запахов его тошнило, кружилась голова, отвратительный удушливый комок подкатывался к горлу. Особенно донимала зверя тряска. Он лежал на полу клетки, как мертвый, расслабленно вытянувшись и закрыв глаза. Но вот наконец грузовик въехал в какие-то ворота и остановился.

Клетку сняли с машины, и волк долго отлеживался, успокаиваясь и присматриваясь к новой обстановке. Место, куда его привезли, было тихим, спокойным. Лишь заснеженные березы негромко шумели на ветру тонкими ветками, напоминая Вою о далеких лесах, о вольной жизни.

Вольер с небольшой будкой в углу, где жил теперь Вой, стоял в стороне от дорожки, которая вела к другим зверям. Об их близости Вой знал по долетавшим до него звукам и запахам. Но соседство зверей-невольников не радовало его. Наскоро проглотив мясо и выпив воду, что приносил человек, доставивший его сюда, и показав человеку (в который раз!) желтые страшные клыки, Вой прятался в будку и дремал в ней. Он теперь не тратил напрасно силы на единоборство с железной решеткой, хотя тоска о воле не оставляла его ни на один миг. Временами он не выдерживал своего заточения и начинал отчаянно метаться по вольеру, бросаясь к решетке и обратно, пока не сваливался в полном изнеможении.

Однажды в солнечный день, когда лежавшего возле будки Воя ласкали слабым теплом лучи неяркого зимнего солнца, у решетки вольера появились люди. Вожак не бросился в укрытие, не позволил себе на глазах у людей убегать от них. Он только вскочил, приоткрыл пасть и зарычал. Он знал, что они не войдут в клетку, не нападут на него, но все равно не мог быть спокойным рядом с людьми. Волк стоял, пронзая их неотрывным ненавидящим взглядом, и ярость клокотала в его горле. Рычание зверя, глубинное, исполненное сурового мощного напора, встревожило людей.