Маг - [11]

Найл поднял руку.

– Сейчас, минуту, советник Бродус. Господа, соблаговолите выглянуть в окно.

Все повставали и подошли к окну. Дверь во внутренний двор была открыта, и четверо рабов вытаскивали на снег стол. Совет дружно ахнул, когда следом вытащили труп и положили на стол.

– Кто это? – спросил Симеон, удивленный настолько, что забыл назвать Найла «господином», хотя всегда соблюдал эту формальность на заседаниях Совета.

– Не знаю. Я надеялся, кто-нибудь из вас может сказать. Выйдем наружу, если не возражаете.

Дверь из залы вела прямо во двор. Следом за Найлом все вышли на холод. Лицо мертвеца потемнело и распухло еще сильнее против прежнего. Члены Совета смотрели на труп с неприязнью, но без гадливости, так как видеть убитого паучьим ядом приходилось не впервые.

– Кто-нибудь его узнает?

Некоторые придвинулись, чтобы лучше разглядеть. Все один за другим качали головами.

– Симеон, а может, он из твоего города?

– Нет. Я там знаю каждого человека. Этот не из наших.

Пока оглядывали труп, Найл тщательно наблюдал за ними, чутко реагируя умомна каждую деталь. Было очевидно, что о гибели Скорбо не знает никто.

Симеон внимательно всматривался в ступни.

– Замечаешь что-нибудь? – спросил он у Найла. Найл вгляделся внимательнее.

– Волос много. – Ноги человека от ступней и выше покрывали густые темные волосы.

– Я не о том, – Симеон взял мертвеца за два пальца на ноге и раздвинул их. – Взгляни. Он родился с перепонками, как утка. Их потом отделили.

Одолевая гадливость, Найл нагнулся чуть ли не вплотную и меж большим и указательным пальцем заметил лоскуток свободно висящей кожи. Найл покачал головой.

– Что это значит?

– Просто дефект при рождении, я с этим сталкивался раз или два. Только теперь видно, что родился он не у нас в городе.

Некоторые из членов Совета выглядели озадаченно. Найл понял, что хотел сказать Симеон. Пауки выращивали людей с расчетом на физическое совершенство, любой человек с малейшим дефектом уничтожался при рождении.

Найл повернулся к Диону.

– Накройте его простыней. Тело затем перенесите в мертвецкую.

Все с обеспокоенным видом вошли обратно в залу.

– Кто-нибудь в курсе, что произошло? – спросил Симеон.

– Да. Его убил Скорбо. – Послышался сердитый ропот. – Но это можно понять, – закончил Найл. – Он один из тех, кто ответственен за гибель Скорбо, – его слова повергли Совет в ступор; Найл знал, что эффект будет именно такой.

– Один человек убил паука? – спросил кто-то, не веря ушам.

– Их было трое. Это была искусная ловушка. Они срезали ветки с листьями у молодой пальмы, затем согнули ее как пружину. Когда подошел Скорбо, то веревку обрезали…

Уточнять не было нужды. Слова, подкрепленные умозрительными образами, передавались в умы напрямую.

Найл вынул из кармана кулон на золотистой цепочке и протянул Бродусу.

– Кто-нибудь видел подобное?

Кулон переходил вокруг стола из рук в руки под сдержанное покачивание головами.

– Это было на мертвеце? – спросил Симеон. Найл кивнул. – Древняя работа. У нынешних ювелиров и умения не хватит изготовить такую цепочку.

– Ты не догадываешься хотя бы примерно, что это за символ?

– В молодости я увлекался древней наукой, алхимией, – сказал Симеон.

– Этот символ напоминает мне хищную птицу.

– Да, в самом деле, – приглядевшись внимательно, Найл отметил сходство.

Корбин, средних лет толстяк с головой, покрытой мелкими светлыми кудельками, сказал:

– Я слышал, из пауков Скорбо в этом городе ненавидели больше всех, – говорил он с некоторым самодовольством.

– Может, и так, – заметил осуждающе Найл. – Только внести ясность, кто убийца, это нам не помогает.

– Я уверен, что из наших этого не мог сделать никто, – подал голос один из бывших жителей Диры; его земляки занимали в Совете около трети мест.

– Возможно, ты прав, Массиг, – сказал Найл. – Но кто-то же в этом городе должен знать хоть что-нибудь. Мне нужна помощь каждого из вас. Вы все должны уяснить, насколько это серьезно.

– А если мы их отыщем, что тогда? – спросил Корбин.

– Мы должны будем их выдать для наказания.

– А сами казнить мы их не сможем? – вмешался Массиг. – Мы же законная власть.

Найл понял его возражение. Пауки подвергнут виновных наижутчайшей смерти, какую только можно представить.

– Я понимаю. Но мы также должны показать, что обладаем чувством справедливости, – он оглядел лица собравшихся и понял, что ни одного из них его слова не убедили. – Послушайте. Я все время недоумевал, почему пауки так ненавидят людей. Вначале думал, потому, что они изверги. Затем я выяснил подлинную причину. Потому что они нас боятся. Они нас считают извергами. Поработить людей им пришлось потому, что по их мнению, мы угрожаем их существованию. И мы пока не дали ни намека на опровержение. Тем не менее они согласились, что между пауками и людьми должен воцариться мир, что смертей больше быть не должно. А теперь получается, что мы как бы нарушили свои договорные обязательства. Что, если и они сочтут себя свободными от своих?

В наступившей тишине можно было прочесть людские мысли: страх, смятение и трусоватое «А как же я?». Им всем очень даже нравилось заседать в Совете, разыгрывая из себя власть. А тут вспомнилось, что значит быть рабами, и ум похолодел от этой мысли.