Мафия вчера и сегодня - [13]

« — коски» — «какоггола»

« — консортерии» — «пеццу ди 90» и т. д.

«Мафия никогда не была простым бандитизмом»[32]; и она не желает, чтобы ее смешивали с обычным бандитизмом, хотя порой она и прибегает к услугам отдельных бандитов, чтобы, создав в деревне атмосферу неуверенности и страха, оказать таким образом давление на крестьян и выжать деньги из богачей. Мафия — это организация совсем иного рода. В распоряжении главы «семейства» мафии имеются «пиччотти ди фикату» (смелые молодцы) — наемные убийцы, готовые на что угодно, лишь бы похвастать своей храбростью и тем самым подняться повыше по иерархической лестнице мафии.

Тот, кто совершил преступление и скрывается от правосудия, всегда страшится мафии, ибо знает: в любой момент его могут убить, дабы дать удовлетворение некоему пострадавшему «другу» (причем убитый преступник порой понятия не имеет, из-за чего его убивают). А иногда скрывающегося от правосудия преступника убивают, так как он слишком многое знает, или же потому, что главарь мафии, добившись своей цели, хочет один воспользоваться плодами достигнутого. И наконец, его могут выдать комиссару полиции, «с которым главарь мафии хочет установить добрые отношения». Поэтому тот, кто находится в бегах, слепо повинуется мафии, ибо прекрасно знает: защищающая его круговая порука тотчас потеряет свою силу, как только мафия решит предоставить его своей судьбе.

В самом деле, главарь мафии не потерпит, чтобы в его зоне совершались преступления без его ведома, ибо это умалило бы его власть и престиж в глазах его подчиненных, других «семейств» мафии, а также его подопечных и даже в глазах представителей государственной власти.

Члена мафии, преступившего закон повиновения, ожидает примерная кара, чтобы другим неповадно было и чтобы страшный рассказ о ней как предостережение передавался из уст в уста, из одной зоны в другую, из поколения в поколение. Отрезанная рука, положенная на грудь убитого, означала, что убитый был вором и крал, хотя знал, что «воровать не должно»; вырванные и вложенные в кулак глаза означали, что убитый был хорошим стрелком, но убил человека, связанного с мафией; колючка кактуса опунции, положенная на место бумажника убитого, означала, что мафия покарала одного из своих, который присвоил общественные деньги либо доверенные ему вещи.

Аналогичные методы пускались в ход, чтобы нагнать страху на шантажируемых, либо на горожан, которые захотели бы (или могли бы) сотрудничать с представителями закона, либо на молодежь, которая по той или иной причине могла бы причинить вред «семейству».

Убитый с кляпом во рту служил предостережением болтливым («Кто глух и нем, к тому же слеп, тот тихо проживет сто лет» — гласила пословица мафии). Отрезанные половые органы, повешенные на шею убитого, служили предупреждением тем, кто осмеливался или в мыслях имел докучать женам арестованных мафистов. Подброшенная взрывчатка вызывала зачастую больше шума, нежели причиняла вреда, но зато напоминала шантажируемым, что им следует уплатить указанную в подброшенном письме сумму. Искалеченный скот, облитые керосином фрукты и овощи в лавках, разбитые револьверными пулями витрины магазинов (хотя было бы проще и безопаснее разбить их камнем) — все это преследовало одну цель — терроризировать население и принудить его выполнять предписания мафии.

3. Изобретатель методов старой мафии

В начале XIX века мафия была уже сложившейся преступной организацией, которая играла известную роль в политической и экономической жизни страны. Она имела свою структуру, свой язык, стала орудием определенных экономических кругов и готова была выполнять такую же роль для некоторых политических кругов. Однако недоставало еще координации действий между мафиями разных провинций и особенно настоящего главаря мафии.

Случалось, но не столь часто, как в наши дни, что естественная смерть одного главаря или административная высылка другого вызывали жестокую, кровавую борьбу за главенство в каком-то секторе. Такого рода споры разрешались всегда, как и по сей день, револьверным или ружейным огнем, они могли кончиться быстро, но порой затягивались на долгие годы, продолжаясь из поколения в поколение, и прекращались лишь со смертью последнего представителя одной из борющихся сторон. Если же органам правосудия удавалось найти виновника и осудить его, то это означало лишь отложенную «партию», отложенную до того момента, пока заключенный не выйдет на свободу или же его дети достигнут того возраста, когда они смогут возобновить прерванную «беседу».

Подлинным главой сицилийской мафии до преследований, которым она подверглась во времена фашизма, был дон Вито Кашо Ферро, уроженец Бизакуино, в провинции Палермо. Заслуга, приписываемая ему молвой, состояла в том, что он довел до совершенства деятельность палермской организации мафии в области городских преступлений, уделяя особое внимание воровству, грабежам и похищению людей с целью вымогательства. Во времена дона Вито мафия даже располагала целой флотилией рыболовных судов, которые по ночам грузили на побережье провинций Трапани и Агридженто доставленный туда со всех концов острова скот, краденый или полученный в качестве мзды, и перевозили его в Тунис, где доверенные лица сбывали его.