Мафия СС - [71]

— Может быть, мы совершим прогулку по берегу Мертвого моря, — предложил я, вспомнив совет Сиднея. — Там наверняка есть какое-нибудь заведение для туристов, где мы смогли бы отведать кебаба?

— Есть кое-что и получше! — проговорил он с таинственным видом. — Заведение, достойное Французской Ривьеры…

Ибрагим осторожно вел «олдсмобил» по бесконечным зигзагам дороги, отделявшим нас от самой глубокой впадины на земном шаре. Чтобы спуститься на тысячу метров, пришлось проехать шестьдесят километров по узкой дороге, извивающейся между чахлым кустарником и известняковыми скалами.

Ибрагим объяснил, что везет меня в казино у Мертвого моря, в отель-ресторан с ночным баром, который посещают богатые клиенты, играющие здесь в рулетку и карты.

— Там можно встретить дипломатов из Аммана, бизнесменов из Иордании, офицеров войск ООН… а также очень хорошеньких «хозяек» родом из Европы, — добавил он.

Дважды наш лимузин должен был остановиться перед кордоном иорданской полиции — суровыми людьми в британской униформе черного цвета. Меня удивило то, что они были в касках.

— Только ночью, — улыбнулся Ибрагим. — Это мора предосторожности против контрабандистов…

Маленький мост был перекинут через Иордан, в серых водах которого младенца Иисуса крестил Иоанн Креститель.

Ибрагим указал мне на реку рукой со множеством колец:

— Это арабская вода, и израильтяне никогда ее у нас не отберут!..

В казино игра шла по-крупному. Хотя казино по виду и размерам было скромнее подобных заведений Бейрута, столы, за которыми играли в баккара, напоминали кабинеты в Монте-Карло. Пачки иорданских фунтов стерлингов переходили из рук в руки перед глазами уставших египетских крупье.

Чувство подавленности, овладевшее мной в автомобиле с кондиционером, еще больше возросло. Этот притон, находившийся в центре библейской земли, шокировал своим кричащим убранством и персонажами, которые, казалось, сошли со страниц «Процесса при закрытых дверях» Жана Поля Сартра. Крупная молодая женщина, со вкусом причесанная и подкрашенная, поддерживала вялый разговор с иракцем в длинном белом одеянии, скрадывавшем его толстый живот. Явно утомившись, она повернулась ко мне и произнесла по-английски:

— Меня зовут Хейди, я одна из шести европейских девушек из персонала этого заведения…

Были и другие весьма приветливые девушки для развлечений в казино у Мертвого моря: одна из Ниццы, другая из Бельгии. Но у меня были свои причины пригласить пообедать белокурую Хейди. Молодая немка была удивлена и счастлива тем, что может поговорить со мной на родном языке.

— Я была преподавателем танцев в Бремене, когда меня и десяток других немок и датчанок завербовал импресарио. Он предложил хороший контракт в Бейруте. Ливанское кабаре оказалось элегантным и очень корректным по отношению к нам, но хозяин разорился. Мы попытали счастья в Дамаске, где вели борьбу с новым патроном и его сводниками.

Подумалось, сколько их, белокурых артемид и диан, которые отваживаются пуститься по пыльным дорогам Ливана или Африки, чтобы пережить там малопривлекательные «тысячу и одну ночь».

— Иногда, как с вами, я могу поговорить на своем родном языке, — добавила она. — В этом районе немало соотечественников, занимающихся нефтяным бизнесом или совершающих деловые поездки. Работа у них достаточно секретная… В прошлом месяце я познакомилась с неким Хассаном. Он завел разговор о женитьбе…

— Но Хассан не немецкое имя!

— Он родился в Гамбурге, но паспорт у него египетский. Ему лет шестьдесят, бегло говорит по-арабски. Глушит шампанское, но никогда не рискнет поставить хоть один фунт на игорном столе. Однажды посетитель-австриец окликнул его: «Эй, Генрих!» Разозлившись, мой клиент ударил его ладонью по руке.

— Известна ли вам по крайней мере египетская фамилия Хассана?

— Увы, он мне о многом рассказывал, но не сказал, кто он такой. Может быть, у него ревнивая жена? Он вовсе не гуляка. Горюет от того, что не может ловить щук в Дунае, и коллекционирует пластинки Шуберта, которые покупает в Бейруте.

В погоне за быстро сменяющими друг друга событиями два дня спустя я оказался в Никосии с ее более свежим воздухом. Кипр был охвачен новым приступом лихорадки. На всякий случай я описал своему другу Эгону приметы Хассана-Генриха, о котором говорила девица из бара.

Утром в моем номере в Никосии зазвонил телефон. Это был Эгон. Отрывистым голосом он сказал:

— Завтра утром я буду на Кипре.

И больше ничего.

На следующий день в баре отеля мы с ним обнялись. Под тенью эвкалиптов, вдали от греческих и турецких шпионов, мы разговорились.

— Ваш любитель шампанского, — пояснил Эгон, — как две капли воды похож на Хассана Солимана — эсэсовца, чье настоящее имя Генрих Шеллман. Он возглавлял в 1944 году гестапо в Ульме, в верховьях Дуная!

Я узнал, что в начало 60-х годов Шеллман был замечен в Танжере. Он занимался экспортными операциями в фирме «Астрамар». На деле по поручению некоего Георга Пухерта, владельца флотилии судов, доставляющих контрабанду, он проявлял интерес к продаже оружия. Когда последний стал работать исключительно для ФНО[54], Шеллман расстался со своим сообщником. Бывший эсэсовец, которого с распростертыми объятиями приняли испанские экстремисты, завел знакомство в Пальма-де-Мальорка с эмиссарами ОАС.