Мафия СС - [56]

Помимо Бормана, разведки союзников обнаружили в Аргентине следы двух странных личностей — двух германо-американцев, исчезнувших в тот момент, когда их должны были арестовать: Эусебио Перес де Гусмана и Родольфо Гарсиа. Только несколько лет спустя станут известны их настоящие имена.

Перес де Гусман не кто иной, как Дитрих Нибур, а Гарсиа — Эрих-Отто Мейнен. Не был ли последний, этот дипломат-шпион, организатором побега Бормана? Весьма возможно. Не следует забывать, что нацист № 2 был не просто беглецом, а миллиардером, имевшим множество сообщников, которых он щедро вознаграждал. Еще два имени фигурируют в списке из числа неонацистов, «засеченных» в 1945 и 1946 годах в Аргентине: Хосе Виллануэва, он же Готфрид Зандштеде, и Рикардо Веласкес (Фриц Кюстер). Оба они значатся в картотеке гестапо, найденной в Берлине. Нибур, Мейнен, Зандштеде и Кюстер замаскировались под бизнесменов и, похоже, купались в золоте…

Прошли годы. Борман (или его тень) исчез в бесконечных пространствах. «Холодная война» и события в Корее отвлекли службы безопасности западных держав, для которых Борман, даже если он цел, не представлял большой политической угрозы. К тому же не было абсолютно точного подтверждения, что Борман действительно скрывается в Южной Америке. Лишь горстка людей, располагающих недостаточными средствами, предоставляемыми чаще всего частными организациями, продолжает разыскивать нациста № 2.

Думаю, что Борман не погиб на пепелищах поверженной фашистской столицы. Судьи Нюрнбергского процесса не без оснований предположили, что этот наследниц Гитлера сам организовал собственное исчезновение и свои «похороны».

Этот человек, по натуре холодный и расчетливый, своей дородностью напоминающий собаку боксера, во времена диктатуры был самым информированным. Он получал более полные и более систематические сведения, чем даже сам Гитлер, ибо все шло через его руки и он умело этим пользовался. Он все читал, делал необходимые пометки своей волосатой рукой, даже если они не соответствовали «гениальным предвидениям фюрера».

В рейхсканцелярии Бормана называли сфинксом. Геринг и сам Гиммлер опасались его, поскольку у него в отличие от них не было никаких слабостей… Не будучи ни морфинистом, как первый, ни двоеженцем, как второй, он занимался только своей работой. Неутомимо, день за днем он прибирал к рукам аппарат НСДАП. Он следовал за фюрером по пятам… Одетый в мундир и галифе, Борман присутствовал на всех заседаниях генерального штаба. Не было случая, чтобы он был застигнут врасплох. Среди нацистов не было человека, который мог бы ему противостоять. Никто не осмеливался открыть Гитлеру глаза на то, что его самый доверенный человек стал крупным банкиром нацистских бонз. Борман дошел в своем макиавеллизме до того, что использовал самого кровожадного Гиммлера. Рейхсфюрер СС действительно имел две семьи: одну — с законной женой, другую — со своей секретаршей. Обе женщины имели от него детей я постоянно требовали дорогих подарков. Испытывая «нужду», Гиммлер обращался за помощью к Борману, который одалживал ему значительные суммы, в частности 80 тысяч марок для строительства второго дома (Вальтер Шелленберг упоминал эту «деталь» в своих воспоминаниях). Разумеется, под проценты, равные пятнадцати…

В кулуарах Международного военного трибунала в Нюрнберге упоминалась дата — 12 мая 1945 года. В этот день в Берлине был разыгран мрачный фарс. Гроб из белого дерева был доставлен на ручной тележке на кладбище Вайсензе, расположенное в пригороде восточной части столицы. На церемонии присутствовали две старые женщины, вытиравшие глаза краешками передников. Никто уже не помнит, кем они были. Несколько лопат земли, и не осталось ничего, кроме неизвестной могилы. Когда офицеры контрразведки раскопали могилу и вскрыли гроб, они нашли там только обрывки мундира, набитого камнями и бутылками из-под лимонада…

В 1956 году, когда автор этих строк осматривал те места, он насчитал по крайней мере двенадцать могил с фамилией Борман, которая, кстати, не так уж часто встречается в Берлине.

С февраля 1946 года службы безопасности уже больше не попадались на удочки Бормана. Они занесли его имя в список главных военных преступников, однако умолчали о неудаче с раскрытием гигантской сети нацистских беглецов, организованной задолго до подписания безоговорочной капитуляции.

Среди всех свидетельских показаний относительно Бормана, которые я собрал начиная с 1945 года, одна фраза повторялась словно рефрен: «Борман умел выходить сухим из воды».

Еще в Берлине, будучи военным корреспондентом, я имел возможность наблюдать шаг за шагом за поисками американской комиссии по военным преступлениям. Мне было разрешено даже бывать на некоторых допросах. Это кое-что дало.

Однажды вечером я присутствовал при допросе спесивого эсэсовского офицера из службы «коричневого дома» в Мюнхене. Поздно ночью он «помягчел» и сообщил некоторые сведения относительно эвакуации архивов этого «дома». Когда капитан американской армии задал ему последний вопрос: «Действительно ли вы верите, что Мартин Борман погиб в последние часы Берлина?», он выпятил грудь и сухо ответил: «Нет!»