Мадонна с лилиями - [45]

— Нет, что вы, Ваше Высочество! — запротестовал герцог. — Могу я просить вас разделить со мною ленч?

— Вообще-то мы перекусили по дороге, — признался принц, — но еда была просто скверная. Если перед отъездом вы угостите нас чем-нибудь, я, разумеется, не откажусь.

— Почту за честь, Ваше Высочество, — любезно откликнулся герцог.

В этот момент дверь открылась.

— А, вот и вино! Надеюсь, оно вам понравится — вы ведь слывете знатоком в этом деле.

В устах герцога это прозвучало отнюдь не как похвала, и проницательный принц отлично понял, что хозяин и не собирался делать ему комплимент.

Губы его чуть дрогнули в улыбке, однако ответил он вполне серьезно:

— Вы слишком добры, ваша светлость. Мы с Фейном чрезвычайно вам благодарны.

Бертон и лакей с серебряным подносом в руках направились к принцу, а герцог, отвесив вежливый поклон, вышел из салона.

В холле он увидел Сириллу, в раздумье стоявшую у подножия лестницы. Герцог сразу понял ее состояние, было видно, что она колеблется — вернуться ли ей в салон, нарушив тем самым его приказ, или подняться наверх, в свою комнату.

Увидев отца, девушка бросилась к нему.

— Папа, я очень прошу тебя, — задыхаясь, начала она, — позволь мне увидеться с маркизом наедине! Всего одну минуту… Ну пожалуйста!..

Герцог покачал головой.

— Это свидание ни к чему не приведет, лишь сделает тебя еще несчастнее, — рассудительно заметил он.

Сирилла подняла глаза на отца, а он между тем продолжал:

— Я ведь не слепой, дорогая. Я знаю, как ты страдаешь, но неужели ты полагаешь, что можно решить проблему простым разговором с маркизом? Тебе известны его чувства. Конечно, они могли измениться, поскольку произошла перемена в твоем положении, но, положа руку на сердце, скажи — готова ли ты поверить его объяснениям?

Отец сказал в точности то же, что думала сама Сирилла.

Она помолчала, потом потухшим голосом произнесла:

— Наверное, ты прав, папа… — и начала медленно подниматься наверх.

Герцог посмотрел вслед дочери, глубоко вздохнул и, решительно расправив плечи, отправился отдавать распоряжения своему камердинеру.

Он был намерен угостить принца ленчем и вином, а затем как можно скорее отделаться и от него, и от маркиза Фейна.

По пути герцогу попался лакей, и он тут же отправил его на поиски управляющего, которому было отдано распоряжение по возможности ускорить починку фаэтона.

Сирилла с трудом поднималась по лестнице. Казалось, молодость в одночасье покинула девушку, превратив ее в старуху.

Она уже дошла до верхней ступеньки, как вдруг снизу послышался звук открываемой двери, и Сирилла машинально повернула голову, чтобы посмотреть, что происходит.

Она увидела, как из салона в холл вышел маркиз и торопливо направился к двери, где стояли два лакея.

— Где я могу видеть леди Сириллу? — донесся до девушки его голос.

Лакей невольно взглянул наверх, и маркиз, устремив глаза туда же, увидел Сириллу.

Перепрыгивая через две ступеньки, он в мгновение ока очутился возле нее, схватил за руку и увлек на площадку.

— Я должен поговорить с тобой. Это очень важно! — задыхаясь, проговорил маркиз. — Где мы могли бы уединиться?

Волнение, звучавшее в его голосе, передалось Сирилле. Она быстро прошла вперед, открыла дверь, и оба оказались в небольшой гостиной, примыкавшей к ее спальне.

Комната была очень уютной. На маленьком мольберте у окна Сирилла поместила портрет матери. Повсюду стояли цветы, лишний раз свидетельствовавшие о безупречном вкусе хозяйки.

Не успел маркиз войти в гостиную, как тут же бросился к Сирилле, восклицая:

— Моя дорогая! Моя единственная! Я думал, что навсегда потерял тебя, и вот нашел… Какое счастье!

В его голосе появились какие-то новые нотки, которых явно не было прежде. Сирилла была так взволнована, что не могла вымолвить ни слова.

Вместо этого она подняла на маркиза глаза…

И в следующее мгновение уже трепетала в его объятиях, а он целовал ее неистово и страстно, не веря своему счастью. Он ощущал себя восставшим из могилы, и жизнь засверкала для него новыми красками.

Сирилла потеряла способность мыслить. Она знала только одно — маркиз своими поцелуями вырвал ее из той бездны отчаяния, в которой она находилась весь последний месяц, и теперь они снова слились в экстазе, как и в тот день, когда он впервые ее поцеловал.

Это было так восхитительно, так чудесно… Сирилле казалось, что маркиз вернул ей сердце, и теперь оно бешено колотится в такт его собственному. Они стали единым целым, и отныне ничто не могло их разлучить!

«Я люблю тебя!» — хотела сказать Сирилла, но маркиз ее опередил.

— Я люблю тебя! Обожаю! — взволнованно произнес он. — Когда мы поженимся?

Именно эти слова Сирилла так хотела услышать в их последнюю встречу, но почему-то теперь, когда маркиз произнес их, они показались ей совсем неважными.

Раз он любит ее, а она — его, разве может брак что-нибудь изменить в их чувствах? Неужели, поженившись, они станут ближе, чем в этот момент?

Маркиз вновь и вновь осыпал Сириллу поцелуями. Глаза, щеки, подбородок, маленький точеный носик — ничто не ускользнуло от его внимания. И вот наконец он снова приник к ее губам.

— Моя дорогая, любимая! Моя маленькая «мадонна с лилиями»! Отныне ты моя, моя навеки! — задыхаясь, проговорил маркиз, с трудом отрываясь от губ Сириллы. — Я объездил весь Лондон в поисках тебя. Теперь я знаю каждый его уголок, каждую улицу, аллею, переулок… А ты все это время, оказывается, была здесь! Какое счастье, что судьба привела меня сюда…