— Значит, все было подстроено?
— Не мною, как перед Богом… с того момента, как я не видел его.
— Так им самим?
— Наверное, так. Ведь все к его услугам. Нет, он для меня непостижим!
— Но ты считал, — напомнила она, — что именно так и будет. О чем-то ты тогда думал.
Байт замялся:
— Я думал, это будет грандиозно, если он сумеет. Он и сумел, и вышло грандиозно, только меня при этом предали. Продали и предали. Вот почему я ухожу.
— Вот почему и я ухожу. Нам нужно заняться чем-то иным, — и Мод улыбнулась ему, — что требует поменьше ухищрений.
— Нам нужно любить друг друга, — сказал Говард Байт.
— А мы на это проживем?
Байт вновь призадумался; потом решительно заявил:
— Да.
— Ах, — прибавила Мод, — нам нужно заняться литературой. Теперь и материал у нас есть.
— Для доброго старого «кирпича»? На звякающие «осколки»? Ах, на них нужен материал получше — хотя и этот годится.
— Да, — подтвердила она, поразмыслив, — годится, только в нем большие прорехи. Кто он — мертвец в запертом номере?
— Я не это имел в виду. Это уже, — сказал Байт, — Бидел в лучшем виде объяснит.
— А как? Где?
— В Прессе. Завтра же.
— Так быстро? — удивилась Мод.
— Если он вернулся нынче вечером — а сейчас еще нет десяти, времени хоть отбавляй. Завтра это будет во всех газетах — вселенная подождет. Он всем нам сядет на голову. В этом его шанс. И это, — добавил молодой человек, — сделает его важной фигурой.
— Важнее, чем прежде?
— Четырехкратно.
Она напряженно слушала и вдруг схватила его за рукав:
— Иди к нему!
Байт нахмурился:
— Идти? К нему?
— Сейчас же! Ты дашь объяснение! Ты!
Он понял, но лишь покачал головой:
— Нет уж, баста. Низкий ему поклон.
Не сразу, но она поняла, и тут же у нее мелькнула еще одна мысль:
— Значит, по-твоему, главная прореха в том, что у него не было никаких оснований, ничто ему не грозило?..
— Хотел бы я знать, — сказал Говард Байт.
— Сделал ли он что-то такое, что могло смутить Прессу?
— Хотел бы я знать, — повторил Байт.
— Я думала, ты знаешь.
— Я тоже думал. Еще я думал, я знаю, что он умер. Вот и это он объяснит, — добавил Байт.
— Завтра?
— Нет… потом; это отдельный сюжет. Скажем, днем позже.
— И тогда, — сказала Мод, — если объяснит!..
— Закроет прореху? Не знаю! — И у него вырвался вздох: он терял терпение; он покончил с этим; еще немного, и прорвется раздражение. Так стремительно они жили. — Впрочем, тут потребуется тьма объяснений, — только и обронил он.
Его сдержанность была логична, но Мод, быстро взглянув на него, определила — внезапная усталость.
— Но остается — помнишь? — миссис Чёрнер.
— О да, миссис Чёрнер. Мы очень удачно ее изобрели.
— Если это она довела его?..
Байт усмехнулся, но не дал себя поймать.
— Вот как? Так это она довела его?..
Мод сразу осеклась, и, хотя улыбалась, оба, настороженные, теперь молча стояли друг против друга.
— Как бы там ни было, — решилась Мод наконец, — теперь она выйдет за него. Так что видишь, как я была права.
Погруженный в свои, все больше терзавшие его мысли, он потерял нить разговора.
— Права?
— Что не продала свое интервью с ней?
— О да, — вспомнил он, — совершенно права. — Но тут же повернул все в другую сторону: — А за кого выйдешь ты?
Вместо ответа она посмотрела на него в упор. Затем огляделась, убедилась, что нет никаких препятствий, и далее, наклонившись, с нежностью, заставившей ее почувствовать себя преображенной, совсем другой — другой, даже, наверное, и на чужой глаз, — она крепко его поцеловала. А потом он взял ее под руку, и они вместе пошли дальше.
— Вот это по крайней мере, — сказала она, — мы поместим в газете. Доверим Прессе.
