Мадонна будущего - [32]
Но и в эти несравненные собрания, и в процессы изыскания финансов неизменно вторгался размеренный скрип башмаков миссис Солтрам. Она неотступно наблюдала за ходом событий, присутствуя везде и всюду в роли едва ли не главной распорядительницы; а положение дел по большей части складывалось так, что давало ей все основания без устали вопрошать о предполагаемых дальнейших действиях. Настойчиво домогаясь определенности перспектив, она часто, даже слишком часто являлась ко мне домой — как правило, в самую слякоть, после нескольких пересадок на омнибусе. По степени бессердечия миссис Солтрам ставила нас на одну доску с редакторами и издателями, однако собственными силами ей никак не удавалось добиться большего, невзирая на упорные посещения всевозможных контор. Она настаивала на выплате всех гонораров в ее руки, ибо в противном случае деньги претерпевали самые головоломные приключения. Строго говоря, сумм едва-едва набиралось на тоненький ручеек, но и тот на глазах исчезал, теряясь в песках пустыни. Лица, упомянутые выше, далекие от понимания истинных ценностей, отнюдь не желали принимать на веру солидный авторитет, который наш выдающийся мыслитель, можно смело сказать, уже ощутимо снискал себе в обществе. Редакторы жаждали кромсать его рукописи, но недоумевали, к чему приложить свои ножницы; издатели же, получив предложение выпустить монографию на ту или иную тему, непременно требовали переменить название. Данное противодействие повергало мистера Солтрама в благородную меланхолию, туманившую его чело, которое обретало тогда подлинно прекрасный вид. Казалось бы, не все ли равно, какое название дать книге, еще не написанной, а только задуманной? Но нет, подобные дерзости вызывали у мистера Солтрама едва ли не конвульсии, и вот эти-то мучительные содрогания погубили, быть может — как знать? — в самом зачатке не один творческий замысел, суливший стать шедевром.
Идеальным выходом, помимо моего отринутого совета брать плату за доступ в гостиную Малвиллов, было бы объявление подписки на собрание предполагаемых трудов мистера Солтрама — с предварительной оговоркой, что издание, скорее всего, не состоится. Условие это подписчики, разумеется, должны были принять совершенно добровольно. К несчастью нашего автора, читатели страдали удручающим занудством. Когда они с вопиющей бестактностью принимались осведомляться о причинах задержки ожидаемых ими фундаментальных трактатов, меня так и подмывало спросить, кто еще из великих издавался тем же образом, что и мистер Солтрам. Природа выпустила его в свет в виде пухлого, увесистого тома: нам оставалось только платить за уже выполненную в совершенстве работу.
В ту пору друзья мои нередко меня упрекали, но все же на иные жертвы я никак не мог решиться: ничто на свете не вынудило бы меня обратиться за кредитом к Джорджу Грейвнеру. Мне живо помнилась наша давняя стычка на Эбьюри-стрит, однако признание, которое я так легко поведал мисс Энвой, в присутствии Джорджа застревало у меня в горле. С этой очаровательной девушкой мне ничего не стоило пойти на полную откровенность, а вот выложить другу юности, что не считаю «настоящим джентльменом» человека, ради которого из кожи вон лезу, язык не поворачивался. Было ли причиной тому укрепившееся во мне убеждение, что женщины в целом менее пристрастны? Так или иначе, я отлично понимал, что Грейвнер, уже обративший на себя внимание общественности, но все еще ненасытно алчущий — при свойственной ему скаредности, — склонен скорее к амбициозной придирчивости, нежели к снисходительной мягкости. У него были свои, вполне недвусмысленные виды на заплутавшие ручейки соверенов — на них он взирал с высоты колокольни Клокборо. Первейшую свою задачу Джордж усматривал в безоговорочном овладении этим лежащим в дымке городком: все его действия и поступки всецело диктовались названной целью. Временами ему приходилось умело чередовать жесты: не только совать руку в карман, но и изысканно прижимать ее к сердцу. В общении с избирателями Джордж лишь чуточку уступал Фрэнку Солтраму в неотразимом красноречии, с каким тот завораживал свой электорат, — с той только разницей в пользу последнего, что мы за него уже единодушно проголосовали, об альтернативной же кандидатуре и речи не заходило.
Не единожды побывал Грейвнер и в Уимблдоне — по инициативе миссис Малвилл, к чему я ни малейшего касательства не имел. Едва подали кларет, гость смог лицезреть нисхождение бога. Как ни странно, Джордж воскурил ему фимиам куда усердней, нежели я ожидал, однако на обратном пути в город он, предварив готовое слететь с моих уст торжествующее восклицание, заявил, что подобные ему люди (и он тысячу раз считает себя правым) используют других, но никогда не позволят использовать себя. Помнится, его попавшее в самую точку замечание вызвало у меня чувство приниженности — словно сам я, в лихорадочно прерывистой дремоте, никогда не приходил к сходному выводу. Другое дело — безапелляционность тона, каковая с моей стороны полностью исключалась. Грейвнер тем не менее полагал себя способным пустить мистера Солтрама в ход — он уже примерялся, каким образом это сделать. Я отчетливо вообразил весь комизм ситуации, если Фрэнку Солтраму случится оказаться выставленным в Клокборо напоказ; между тем Грейвнер преспокойно, будто наш давний с ним разговор начисто изгладился у него из памяти, продолжал, ухватившись за эту идею, как за совершенно для его новую:
