Мадлен. Пропавшая дочь. Исповедь матери, обвиненной в похищении собственного ребенка - [31]

В тот день утром мы узнали, что наши друзья и родственники в телеинтервью упоминали о нашем беспокойстве относительно того, что полицией так мало было сделано по горячим следам. Кажется, когда я смотрела телевизор в нашем номере, видела Триш и одну свою хорошую подругу из Глазго. Джерри помнит, что увидел несколько знакомых лиц по телевизору, стоявшему в диспетчерской полицейского отделения. Мы были удивлены, что люди давали интервью, но это можно было понять, ведь мы всю ночь напролет звонили родственникам и друзьям, жаловались, что ничего не делается, и умоляли хоть чем-нибудь помочь. И мы были признательны за столь быстрый отклик, только боялись, что критика действий полиции может не лучшим образом отразиться на нас или, что гораздо важнее, на Мадлен.

Мы были очень благодарны за поддержку и британскому консулу в Алгарве Биллу Хендерсону, а также заместителю консула Анджеле Морадо, которые приехали в полицейское отделение. Не существовало таких слов, которые могли в те минуты приглушить нашу боль, но они оба проявили неподдельное сочувствие и очень тепло к нам отнеслись. Особенно важным для меня было присутствие Анджелы, женщины приблизительно одного возраста со мной. У нее тоже были дети, но главным для меня было то, что от нее веяло уверенной внутренней силой. Мне показалось, что определенная схожесть между нами поможет ей понять, каково мне. Также в тот день из Лиссабона к нам приехал британский посол Джон Бак. Он был очень любезен и явно обеспокоен случившимся.

Я помню, Билл Хендерсон рассказал, что не так давно стало известно о нескольких случаях растления малолетних детей, но похищений раньше не случалось. Не могу сказать, почему это не ввергло меня в панику и не удвоило мои страхи. Еще много месяцев после этой трагедии я находилась в неком ступоре. А тогда мой разум попросту не мог уловить что-то общее между этими случаями и исчезновением Мадлен. Те, о ком рассказывал консул, были жертвами насилия, но, несмотря на весь ужас этих преступлений, положение Мадлен было намного хуже. Наш ребенок был похищен. Мы не знали ни где она, ни что с ней.

Примерно через час ожидания на допрос вызвали Джерри, Мэтта и Джейн. Помню, что постоянно смотрела на часы, определяя, сколько времени прошло с тех пор, как мы в последний раз видели Мадлен. Мой страх усиливался с каждой минутой. Тело мое, как и разум, пребывали в оцепенении. Билл и Анджела пошли за едой, но мой организм не требовал пищи.

Джерри рассказал потом, что, когда он предложил задействовать для поисков вертолеты и улавливающее тепло оборудование, полицейский, который его допрашивал, сказал: «Здесь вам не Англия». У судебной полиции нет вертолетов и инфракрасных приборов, пояснили ему. Джерри также настаивал на том, чтобы они поговорили с Джесом Уилкинсом — тот, вероятно, мог видеть человека с ребенком на руках, о котором рассказала Джейн. Позже мы узнали, что один из полицейских вместе с переводчиком Робертом Мюратом (тем самым человеком, который переводил для меня утром) посетил Джеса и его подругу Бриджет О’Доннел в их номере в тот же день.

В своей статье, которая была опубликована в газете через несколько месяцев, Бриджет рассказала, что полицейский записывал ее ответы не в блокнот, а на отдельном листе бумаги. Однако примечательнее его реакция на отксерокопированную фотографию маленькой девочки, которую он заметил на столе в их номере. Он спросил, не их ли это дочь. Бриджет ответила, что это Мадлен, похищенная девочка, которую полиция должна искать. «Мне стало очень жаль Макканнов», — вспоминала она.

Между тем в полицейском отделении Портимана продолжался допрос. Меня вызвали только в два часа. Пока Жоао Карлос вел меня по лестнице, я поинтересовалась, есть ли у него дети. Он ответил, что нет, и прибавил: «Но не волнуйтесь. Мы найдем вашу дочь». Именно эти слова мне в ту минуту больше всего хотелось услышать.

Меня ввели в просторную комнату с несколькими письменными столами. Джерри попросил Жоао Карлоса разрешить ему остаться со мной, потому что волновался о моем психологическом состоянии. К счастью, ему позволили остаться, но при условии, что он будет сидеть у меня за спиной. Сейчас я знаю, что в полиции обычно этого не разрешают, так что я благодарна за это Жоао. Он задавал вопросы на португальском, молодая женщина переводила их для меня на английский, а мои ответы — для него на португальский. Наш разговор не записывался ни на магнитофон, ни на видео. Жоао Карлос сразу вносил мои ответы (так, как передавала ему переводчица) в компьютер. Как вы догадываетесь, на все это уходило немало времени. Я то и дело посматривала на часы — либо на висевшие на стене, либо на мои наручные. С каждой прошедшей минутой, с каждым часом я внутренне сжималась все больше и больше.

Офицер начал с вопроса о том, как мы оказались в Португалии, а затем сосредоточился на том моменте, когда я обнаружила исчезновение Мадлен. Когда он спросил, бывала ли я раньше в Португалии, у меня вырвалось: «Нет, и больше я сюда не приеду!» Переводчица укоризненно посмотрела на меня и сказала: «Миссис Макканн, это могло произойти где угодно». Конечно, она была права, и мне стало немного стыдно за вырвавшиеся сгоряча слова, но стоит ли удивляться, что в тех обстоятельствах я была в таком состоянии? Когда я начала рассказывать о том, как увидела аккуратно сложенное одеяло Мадлен, у меня задрожал голос. Джерри положил мне руку на плечо и легонько сжал, пытаясь успокоить.