Мадлен. Пропавшая дочь. Исповедь матери, обвиненной в похищении собственного ребенка - [112]

Иногда задумываешься над тем, что движет этими людьми. Алчность? Потребность ощущать собственную значимость? Возможно, они лишены чего-то важного в жизни? Быть может, они не могут противиться переполняющей их ненависти? Наверное, некоторые люди такими рождаются.

Благодарю Бога за доброе «тихое большинство», как они себя называют, хотя они не такие уж тихие. Это они помогли нам сохранить веру в людей и подтвердили, что мой прежний, существовавший до мая 2007-го невинный взгляд на мир был не таким уж утопическим: большинство людей по сути своей добры.

21 ЗАКРЫТИЕ ДЕЛА

К лету 2008-го материалы расследования похищения Мадлен по-прежнему оставались засекреченными, а мы с Джерри все так же пребывали в статусе arguidos. Как будто кто-то специально делал все возможное, чтобы превратить нашу жизнь в ад. Через определенное время (когда именно, никто нам не говорил) судебная полиция должна была передать материалы следствия прокурору, чтобы тот решил, выдвигать обвинение против нас, продолжать расследование или «отправить дело в архив», что означало окончание всех активных следственных действий. Естественно, без утечки информации не обошлось, и пресса принялась вовсю обсуждать, что и когда произойдет.

В конце июня мы с Джерри приняли трудное решение — сделать паузу. Мы не могли не чувствовать вины перед Мадлен за то, что собираемся отдыхать без нее, но после ее похищения прошло уже четырнадцать тяжелых, мучительных месяцев, и у нас почти не осталось сил. Ради Шона и Амели, ради самой Мадлен мы должны были оставаться в форме, как физической, так и умственной. Нам были нужны покой и тишина, мы хотели оказаться подальше от европейской шумихи, поэтому решили поехать к тете Норе в Ванкувер. Кларенс твердо заявил представителям СМИ, что время и место нашего отдыха разглашаться не будут.

Канада была идеальным местом для нас. Мы всей семьей провели пять незабываемых дней вдали от шумных мест, в домике на берегу озера в Британской Колумбии. Это было идиллическое место, окруженное лесистыми горами, безмятежное и неиспорченное людьми. Кроме нас, там не было никого, разве что пара медведей да лосей. Конечно, не обошлось и без минут уныния. Уединение сделало зияющую брешь в нашей семье еще заметнее, но от этого нам все равно не скрыться, куда бы мы ни поехали. Шон и Амели были в восторге от этого приключения, а мы с Джерри радовались возможности побыть с детьми без посторонних.

Конечно, с нашей стороны было бы наивно рассчитывать на то, что путешествие наше останется для всех тайной. Однажды, когда мы были в Ванкувере, Джерри разбудил поздний телефонный звонок. Звонил детектив-констебль Джонсон из лестерширской полиции, который хотел отправить нам какой-то факс. Джерри ответил, что у нас нет доступа к факсу, и предложил передать информацию по электронной почте на наш известный ему адрес. На это детектив-констебль Джонсон сказал, что там нет ничего важного и что он может передать нам документ, когда мы будем дома, после чего спросил, когда мы возвращаемся.

Приехав в ванкуверский аэропорт 10 июля, мы были немало озадачены, увидев, что нас ждут репортер и фотограф. В «Хитроу» нас встречали еще четверо журналистов. Когда Джерри позвонил в полицию Лестершира, чтобы поговорить с детективом-констеблем Джонсоном, ему с удивлением ответили, что никакой информации для нас у них нет и что никакого детектива-констебля Джонсона они не знают. Что ж, пусть обманным путем, но газеты получили фотографии!

Пока мы находились в Канаде, в Верховном суде рассматривалось наше заявление о доступе ко всей касающейся дела Мадлен информации, которая имеется в распоряжении лестерширской полиции. Поскольку нашу дочь уже никто не искал, мы хотели дать возможность нанятым нами частным сыщикам ознакомиться с материалами. Мы наивно полагали, что решение суда развяжет руки британским полицейским, которые постоянно твердили, что не могут нам помогать, дабы не испортить отношения с португальскими коллегами. Но если им будет предписано законом передать нам эту информацию, наверняка португальцам придется с этим смириться. Как же я ошибалась! Власти Великобритании всеми силами противились удовлетворению нашей просьбы. Меня поразило то, с каким рвением они отстаивали свою позицию и на что, похоже, были готовы пойти, лишь бы не дать нам доступа к этой информации.

У британской полиции, конечно, были на то формальные причины, среди них: тайна следствия, которую они были обязаны сохранять по договору с португальцами, и беспокойство о том, что информация, известная только полиции и злоумышленнику, попади она в наши руки, может скомпрометировать нас с Джерри, ибо мы все еще считались arguidos. Обо всем этом упомянул в своем обращении к суду помощник главного констебля Лестершира. Этот человек приезжал в Португалию вскоре после похищения Мадлен, где видел нас, раздавленных горем, и все же счел себя вправе написать в своем обращении обо мне и Джерри следующее: «Несмотря на то что кто-то один из них или же оба могут быть невиновны, нет никаких однозначных доказательств, указывающих на их непричастность к исчезновению Мадлен». Эти слова нас ошеломили. Нет доказательств, указывающих на непричастность?.. Не знаю, был ли у него такой расчет, но в наших головах эта мысль засела в таком виде: «Виновны, пока не будет доказано обратное».