Мадина - [42]

      Нат. опешила. - Но тогда ей придется уйти из института! - с отчаянием выпалила она, глядя на него во все глаза. Несколько секунд декан с некоторым удивлением разглядывал девушек, после чего трагическим голосом произнес, качая головой: - О- о- о! Это для института будет ужасно большой. . я бы даже сказал, невосполнимой утратой, - и, выдержав небольшую паузу, уже своим обычным тоном добавил: - Лучше не теряйте зря времени, идите собирайтесь. Завтра в 8утра чтобы были здесь с полной выкладкой. . То бишь, с вещами, - нашел он нужным пояснить, решив почему- то, что девки продолжают стоять как огорошенные именно потому, что не поняли его. Мад. глубоко оскорбил его тон, его откровенная насмешка. Только врожденная гордость и испытываемая теперь к этому чел- ку неприязнь помогли ей сдержаться, не уронить своего достоинства, расплакавшись перед ним. Но стоило выйти в пустовавший коридор, как слезы сами собой хлынули из глаз. Ах, как она ненавидела в ту минуту этого бесчувственного чел- ка! Наташа, у которой от бессильной злобы на декана и от жалости к подруге тоже на глаза навернулись слезы, обняла ее за плечи. Вдруг она остановилась, осененная мыслью, показавшейся спасительной, и, горячась, потянула Мадину за руку: - Сейчас же идем к ректору! Как это мы сразу не сообразили? ! Идем. . . Но Мад, обессиленно привалившись к стене, замотала головой, вытирая никак не просыхающие глаза уже совсем мокрым платочком. - Что такое? В чем дело? - раздалось вдруг рядом. девки увидели невесть откуда появившуюся"географичку"Веру Павловну. Не дождавшись объяснения, она нетерпеливо повторила: - Так что случ, девки? Почему сырость разводите? От ее мягкого участливого голоса у Мад. с новой силой полились слезы. Нат. принялась объяснять суть дела. Вера П. быстро поняв что к чему, укоризненно покачала головой, положила Мад. на плечо руку: - Глупенькая! Из чего трагедию сделала. . Да успокойся, никто тебя не исключит. - А. . . декан. . . сказал. . . - всхлипывая, выдавила Мад, доверчиво поднимая на эту седую добрую жен- ну заплаканные глаза.

      - Ах ты, глазастая! Я же говорю: не исключат, придумаем что- нибудь, - ласково сказала та. - Ты из какой группы? Фамилия? . . Дев- ам не пришлось ждать долго. Через неск. мин. Вера П. вышла из кабинета. - Ну вот и полный порядок. Просто он не все твои обстоятельства верно понял, вы не так ему объяснили. Будешь работать здесь, в учебном хозяйстве, с моей группой. - А где это? - робко спросила Мад, еще не совсем веря в свое спасение. - За городом. Приходи завтра к восьми. На первый раз поедете отсюда все вместе. Спустя некоторое время только слегка припухшие и покрасневшие от слез глаза Мад. напоминали о пережитых тревогах. Когда первые минуты ликования прошли, девки с сожалением поняли, что им придется быть врозь, и в душе каждой предстоящая впервые столь долгая разлука вызвала грусть. Справившись с домашними делами, Мад. уединилась в своей комнате с томиком Лермонтова. С тех пор, как Ибрагим подарил его, она часто в свободное время перечитывала полюбившиеся стих- ия и поэмы. Многие из них уже знала наизусть, но тем не менее предпочитала чтение по книге. Перечитывая давно знакомые строки, глубже чувствовала их смысл и каждый раз открывала для себя что- то новое, словно проскальзывавшее вдруг между строк. Особенно велика бывала потребность общения с любимым поэтом в трудные минуты жизни, после пережитых нервных потрясений. Правда, ее недолгая еще жизнь была ими небогата, но в свои 17с небольшим ей было свойственно преувеличивать значение обычных бытовых неурядиц и довольно сильно расстраиваться по их поводу, и потому всякий раз она отводила душу чтением стихов, находя в них строки, как нельзя лучше и точнее выражавшие состояние ее души, созвучные ее сокровенным мыслям и чувствам, которые сама не умела выразить словами. На сей раз внимание ее задержало одно из самых любимых стих- ий- "Валерик":

      . . . Тоской томимый, Им вслед смотрел я недвижимый, Меж тем товарищей, друзей Со вздохом возле называли: Но не нашел в душе моей. Я сожаленья, ни печали. Она ненадолго задумалась, впервые недоумевая: почему автора не тронула гибель боевых соратников? Ведь по всем человеческим понятиям он должен бы хоть немного скорбеть по поводу их гибели, а он так открыто заявляет о своей полной безучастности. Несколько озадаченная этой мыслью, продолжала чтение более вдумчиво, и следовавшие далее строки принесли ей разгадку. Закрыв книгу, она откинулась на спинку дивана и продекламировала: А там, вдали, грядой нестройной, Но вечно гордой и спокойной, Тянулись горы- и Казбек. Сверкал главой остроконечной. И с грустью тайной и сердечной. Я думал: "Жалкий чел- к. Чего он хочет! . . небо ясно, Под небом места много всем, Но беспрестанно и напрасно. Один враждует он- зачем? . . "Она прикрыла глаза. "Ведь Лермонтов не одобрял захватническую войну с горцами. То есть осуждал войну вообще- Аннушка же рассказывала. Потому и был равнодушен к ее жертвам. . Вот, Анна Васильевна, какая я понятливая! Выходит, не зря пятерки ставили. . "- подумала в приливе признательности к старенькой школьной учительнице по рус. языку и лит- ре, которая так восторженно, с такой любовью говорила о лит- ре и поэзии своим тихим торжественным голосом, что просто невозможно было оставаться равнодушной на ее уроках. Ее мысли прервало появление Мустафы. - Все читаешь? А не помнишь, кто мне брюки обещал отпустить? - Помню, не беспокойся. К завтрашнему утру будут готовы. - Идет, - кивнул Мус, не сомневаясь, что обещание будет выполнено. Их отношения в последнее время заметно изменились: исчезли нередкие в прошлые годы взаимные придирки и неуступчивость.