Мадемуазель Судьба - [7]

– А зачем тогда спросил?

Переход на «ты» почему-то оказался для Вальки легким. Наверное, помогли тревога за подругу и вспыхнувшая злость.

– Надеюсь, твоя Наталья не отправится сейчас в полицию, все же ты уехала не попрощавшись. Попозже можно будет позвонить ей.

– Почему попозже? Когда?

Валька только в этот момент вспомнила о существовании мобильного телефона. Это ж насколько у нее сейчас голова набекрень? Наташка! Она осталась в магазине и до сих пор не позвонила, не обрушила сто тысяч: «Ты где? Куда пропала?!», а должна уже рвать и метать. Давным-давно должна! Рвать и метать!

Валька быстро взяла телефон, нажала кнопку, но темный унылый экран сообщил о том, что мобильник разряжен и в ближайшее время порадовать свою хозяйку звонким пиликаньем не сможет.

«Так вот почему от Наташки нет звонков…»

Сергей усмехнулся и весело сказал:

– В жизни разное случается, через пару часов сама решишь, что для тебя лучше: вернуться в двухкомнатную квартиру на краю Москвы или погостить в большом красивом доме.

Глава 2

– Юрий Яковлевич, все сделал, как вы сказали.

– Спасибо, Сережа. Надеюсь, ты не очень напугал ее? Знаю я твою любовь к спецэффектам…

– Черный юмор в разговоре не использовал, был корректен, тактичен и терпелив, – с улыбкой отчитался Сергей, вспоминая, как Валька осторожно его разглядывала.

Поднявшись из-за стола, Юрий Яковлевич Казаков подошел к окну. Раздвинув шторы, скрывавшие кабинет от ярких солнечных лучей, зажмурился и облегченно вздохнул, она здесь, рядом, Баталова Валентина Николаевна.

С возрастом сложнее подавлять приступы волнения, сложнее успокаивать уже побаливающее временами сердце и мечтать, борясь по ночам с невыносимой бессонницей.

Казакову не так давно исполнилось пятьдесят восемь лет. Задув свечи на огромном двухэтажном торте под шумные аплодисменты родственников и друзей, он вспомнил кривенький шоколадный кекс, который в далеком детстве пекла по воскресеньям мать. Юрий Яковлевич многое бы отдал за кусочек рассыпчатой, горьковатой, пахнущей лимоном выпечки, но, увы, на его тарелку водрузили высокий треугольник бисквита, перемазанный взбитыми сливками. С восковой вишенкой. Хотя… можно поблагодарить друзей за то, что они не заказали торт в виде голубого зайца, ярко-красной машины или острова с пальмой. Такие шедевры кондитерского искусства вызывали у Казакова приступы тошноты и острой подозрительности: вдруг этот синий, красный или желтый «пластилин» на веки вечные застрянет где-нибудь в желудке? Переваривает ли подобные изыски организм? Его желудок, уже далеко не молодой, точно не переварит.

– Она охотно поехала?

– Не очень, – ответил Сергей, глядя на слегка сутулую спину Казакова. – Не волнуйтесь, я дал понять, что никто ее здесь не обидит. Валентина сейчас в комнате для гостей на первом этаже. Сидит и ворчит на весь белый свет.

– Как вы доехали?

– Без проблем. В магазине осталась подруга Вали – Наталья, полагаю, девушку нужно успокоить.

– Спасибо еще раз, ты меня всегда выручаешь, – ответил Юрий Яковлевич, возвращаясь к столу. Волнение отхлынуло, на душе стало легко, спокойно, и в голове закрутилась несколько позабытая мелодия из старого черно-белого фильма.

– Не за что, – сказал Сергей, поднимаясь с кресла. Уже лет шесть он был правой рукой Казакова, его незаменимым помощником: выполнял поручения, участвовал в переговорах, мотался в командировки. Такая работа не только нравилась, но и являлась освежающим глотком колодезной воды в суматошной, местами однообразной жизни. – Валентина – забавная девчонка, надеюсь, она согласится у вас погостить.

– Буду рад, буду рад, – с улыбкой произнес Юрий Яковлевич.

Оставшись в одиночестве, он расстегнул пуговицы тугой жилетки, достал из кармана носовой платок и промокнул выступивший на лице пот. Седая прядь упала на лоб, пальцы забарабанили по столу, глаза остановились на фотографии, где еще стройный Казаков стоял рядом с рослым мужчиной, облокотившимся на охотничье ружье.

– Давно это было… – пробормотал Юрий Яковлевич, дотрагиваясь до шершавой рамки. Он выдвинул ящик стола, достал серебряный портсигар с витиеватым рисунком и надписью: «Лучшему другу. Николай», немного помедлил, а потом посмотрел на пепельницу. Затянулся, закрыл глаза, и сознание тут же нарисовало худенькую фигурку Валентины. – Надо идти, – произнес он, настраиваясь на разговор.

Спускаясь по лестнице на первый этаж своего загородного дома, Юрий Яковлевич улыбался. Необъяснимая радость растеклась по телу, заставляя перешагивать через ступеньку. Вот так иногда, без предупреждения, к людям возвращается молодость. Она щекочет нос, ускоряет движения, перечеркивает болезни, бодрит. И от этих свежих ощущений невозможно отказаться – ни за что и никогда! Мелодия из черно-белого фильма стала четче и ярче, зазвучала громче и в конце концов взвилась к потолку, провозглашая победу над упрямым временем.

Открыв дверь, Казаков сразу увидел Вальку и прищурился, стараясь разглядеть ее получше: гостья сидела на небольшом кожаном диванчике и задумчиво теребила край футболки.

– Добрый день, – произнес Юрий Яковлевич, заходя в комнату. Наткнувшись на напряженный вопросительный взгляд, он застегнул верхнюю пуговицу жилетки, одернул пиджак, вытянулся по-военному и торжественно представился: – Казаков Юрий Яковлевич. Это от меня ты получила приглашение, и по моей просьбе Сергей привез тебя сюда. Не сердись на него, виновник твоих злоключений я и только я. – Он поднял руки, сдаваясь.