Мадам, вы будете говорить? - [4]

– Дэвид.

Ответа не последовало.

– Mon fils…[5]

Ее сын? Он не поднял глаз.

– Ты знаешь, который час? О, Боже, что случилось со столом?

– Роммель перевернул его. – Хмурое бурчание, каким, отвернувшись, Дэвид ответил ей, было одновременно грубым и неожиданным.

Она не обратила внимания на его тон, но, слегка коснувшись рукой его плеча, сказала:

– Что ж, поставь стол на место, будь хорошим мальчиком. И поспеши переодеться. Уже пора обедать. Где ты был сегодня?

– У реки.

– Как ты можешь…– Она засмеялась и пожала плечами, затем достала из сумочки сигарету. – Хорошо, поставь стол, детка.

Дэвид подтащил к дереву упирающегося пса и начал привязывать его к стволу.

– Я не могу поднять стол, – проговорил мальчик уныло.

Новый голос вкрадчиво вмешался: «Позвольте мне, мадам».

Мужчина, вышедший из отеля, был темноволос и необыкновенно хорош собой. Его одежда и внешность, так же как и голос, были несомненно французскими. Красавец выглядел очень мужественным и в то же время утонченным, то есть обладал тем несокрушимым, беззаботным обаянием, которое бывает весьма опустошительным. Тем удивительнее было, что женщина, поблагодарив взглядом, в дальнейшем полностью игнорировала его и зажгла сигарету, даже не посмотрев в его сторону. Я бы прозакладывала голову, что, когда дело касалось мужчин, она была весьма наблюдательна.

Незнакомец улыбнулся Дэвиду, легко поднял тяжелый стол, поставил его на место и вытер руки носовым платком.

– Благодарю вас, сэр, – сказал Дэвид и начал отвязывать Роммеля от дерева.

– De rien[6], – сказал француз. – Мадам. – Он слегка поклонился в ее сторону, она ответила едва заметной вежливой улыбкой. Затем он прошел к столику в дальнем углу двора и сел.

– Если ты поспешишь, – сказала мать Дэвиду, – то сможешь занять ванную первым.

Не говоря ни слова, мальчик отправился в отель, ведя за собой на поводке усмиренного пса. Мать проводила его взглядом наполовину озадаченным, наполовину раздраженным. Затем слегка пожала плечами, улыбнулась и последовала за ним.

Француз тоже не заметил меня; его красивое лицо склонилось над спичкой, он закуривал сигарету. Я тихо прошла через балконную дверь в комнату и постояла минуту в прохладной тени, обдумывай увиденное. Разыгравшаяся сценка таила в себе элементы необычного. Прелестная кинозвезда и неописуемый пес. Кристиан Диор и Гилберт Уайт… она француженка, а у мальчика произношение уроженца Стратфорда… он был груб с ней и чарующе вежлив с незнакомыми людьми.

Ладно, это не мое дело.

Я взяла сумочку и пошла вниз выпить коктейль.

ГЛАВА 2

Там впервые увидел я черный лик преступления…

Чосер

Когда я спустилась вниз, двор уже начал заполняться. Луизы еще не было, поэтому я выбрала столик в тени и заказала чинзано.

Я огляделась, заранее примирившись с тем, что почти все обитатели отеля окажутся скорее всего англичанами. Но пока что сборище было довольно пестрым. Я начала игру в угадывание профессий собравшихся и их национальностей. Этой игрой слишком часто увлекаются самодовольные типы, склонные провозглашать, что они изучают человеческую природу, но я тем не менее в нее играю. Двое мужчин за соседним столиком несомненно были немцами. Один – худой и интеллигентный, а второй, с толстой шеей, похож на немца с карикатур. Когда я услышала его обращение к компаньону: «Ach, so?»[7], не потребовалось большой проницательности угадать остальное. Была молодая пара, похожая на молодоженов во время медового месяца, по моему мнению американцы. Затем шел красавец-француз, потягивающий в одиночестве перно в углу, и еще один одинокий мужчина, сидевший возле решетчатой стены. Он читал книгу и маленькими глоточками, осторожно и недоверчиво пил что-то ярко-зеленое. Я долго ломала голову над ним – он мог оказаться кем угодно, пока не заметила название книги – «Четыре квартета» Т. С. Элиота. Это водворило все на свои места. Еще две группы людей я не смогла разгадать. В этот момент ко мне присоединилась Луиза. – Мне не давала выпить мой коктейль, – пожаловалась она горестно, что было большой редкостью, – patronne[8], убежденная, что я жажду узнать историю, дела и планы всех постояльцев отеля. И, между прочим, она горела желанием выяснить все о нас с тобой.

Ей принесли вермут, она посмотрела бокал на свет и удовлетворенно вздохнула.

– L'heure de 1'aperitif[9]. Какой цивилизованный обычай. А, это, должно быть, месье Пауль Вери. – Она посмотрела на француза в углу. – Мадам сказала, он достаточно красив, чтобы из-за него кончали жизнь самоубийством. Едва ли кому-нибудь еще здесь подходит эта характеристика. Он из Парижа, что-то делает с антиками.

– Это волнует.

– Второй одинокий мужчина – англичанин, школьный учитель. Его зовут Джон Марсден, и он почти наверняка бойскаут и к тому же трезвенник.

– Господи, почему?

– Потому что в эти дни любая одинокая особь мужского пола в пределах моей досягаемости оказывается и тем и другим, и в придачу избегает женщин. Это правильное слово – избегает?

– Думаю, да.

– Во всяком случае, из-за него никто не совершит самоубийства. Хотела бы я знать, почему он такой серьезный? Как ты думаешь, он читает «Куда идет Англия?» или что-нибудь подобное?