Мадам в сенате - [7]

Из темноты выступил еще один мужчина в шелковой пижаме. Держа в руках тарелку со льдом, он опустился перед тахтой на колени и, глупо ухмыляясь, повилял задом перед Рэнди. Тот захихикал и пнул его носком сандалии. Ассистент взял кубик льда и наклонился над Каролиной.

– Лежи тихо, я не собираюсь дотрагиваться до тебя руками.

Девушка кисло посмотрела на него, приподняла прозрачную рубашечку и замерла, положив голову на сгиб локтя. Ассистент приложил лед к ее соску. У девушки расширились глаза; между зубами хрустнула конфета.

– Тебе вовсе не обязательно грызть лед! – сердито буркнул Рэнди. – Ты что, не позавтракала?

– Засунь себе что-нибудь в рот, а потом приложи лед к заднице, – огрызнулась фотомодель. – Тогда посмотрим, что останется у тебя во рту.

– Во всяком случае, я знаю, чему в такое время не следует там находиться, – поддразнивал ассистент.

Рэнди прыснул и еще раз наподдал ему носком сандалии. Потом нагнулся, взял с тумбочки еще одну карамельку и, бросив ее Каролине, неожиданно пнул ассистента в плечо. Тот взвизгнул и дал сдачи.

– Свора взбесившихся самцов, – сухо заметила Ксавьера и обратилась к девушке: – Может, не оставлять тебя одну с этими ублюдками?

– Я справлюсь с ними со всеми, – хвастливо заявила та.

Рэнди бросил на Ксавьеру надменный взгляд и оставил в покое своего помощника. Тот перестал прикладывать лед к соскам Каролины и, положив то, что осталось от кубика, обратно на тарелку, ушел в свой угол. Рэнди снова нацелил на девушку свой «Пентакс».

– Там, на табурете, текст, – процедил он сквозь зубы, обращаясь к Ксавьере. – Может желаете взглянуть?

Она взяла пару листков машинописного текста и подойдя поближе к одному из софитов, прочла вслух:

– «Каролине девятнадцать лет, она живет с родителями и обожает по субботам наведываться в зоопарк вместе с отцом, лютеранским священником…»

Ксавьера остановилась и с сомнением посмотрела на Каролину.

– Лютеранским священником?

В это время Рэнди как раз снимал крупным планом обнаженные груди девушки. Она изогнула шею, чтобы поверх его плеча взглянуть на Ксавьеру.

– Совершенно верно.

– Лежать! – рявкнул фотограф, злобно воззрившись на нарушительницу. Впрочем, он быстро взял себя в руки и уже более спокойным тоном произнес: – У нас есть забойные снимки, как они кормят обезьян.

– Самое забойное там то, что одна обезьяна выделывает на заднем плане. – Девушка стрельнула лукавым взглядом в сторону Рэнди. – Говорят, что от этого на руках растут волосы.

– А вот и нет! – выпалил он.

Каролина покатала во рту карамельку и томно вытянулась на тахте.

– Ладно, валяй дальше, – бросила она фотографу. Ксавьера возобновила чтение:

– «Но по вечерам Каролина – одна из самых дорогих кол-герлз Америки. Ее такса – от одной до полутора тысяч долларов…» – Она на секунду остановилась, чтобы уточнить: – С одного или нескольких клиентов?

– Если это «джейн», то с одной, а если «джон», то с двоих-троих.

Ксавьера приподняла брови и снова уткнулась в текст.

– «Она зарабатывает, чтобы проложить себе путь наверх, мечтая о карьере нейрохирурга или порнозвезды. Ее чрезвычайно интересуют пороки…» «Центральной нервной системы» – зачеркнуто или нет?

– Я еще не решила, на чем остановиться, – призналась Каролина. – Поэтому то вычеркивала, то снова вписывала. А вы что посоветуете?

Ксавьера с сомнением пожала плечами.

– Тебе самой решать.

В этот момент отворилась дверь, и из темноты вынырнула статная мужская фигура.

– Том, это ты?

– Нет, Тед. Ксавьера, лимузин ждет внизу. Том просил по дороге показать вам макет будущего номера.

– Боже милосердный! – театральным тоном воскликнул Рэнди. – Здесь что – проходной двор? Нет это просто невыносимо! – И, заломив руки, поплелся в угол.

Ксавьера положила текст на место и начала вслед за Тедом пробираться к выходу.

– Уезжаете? – крикнула вдогонку Каролина.

– Да, у меня деловая встреча. Девушка хохотнула.

– Могу себе представить.

– С несколькими врачами, – засмеялась Ксавьера.

– Тогда тем более желаю успеха! Все пройдет как по маслу.

– Я тоже в этом уверена.

Ксавьера вышла, одеваясь на ходу. Они с Тедом спустились на лифте вниз и вышли через боковую дверь. Там ждала машина. Ксавьера удобно устроилась на заднем сиденье и углубилась в макет следующего номера. Лимузин плавно покатил по асфальту.

Резиденция Ксавьеры была расположена в Голдуотер-каньоне, фешенебельном районе к востоку от Лос-Анджелеса. Туда вела широкая дорога с гудроновым покрытием, с обеих сторон обсаженная пальмами. Внизу, в каньоне, сверкали на солнце крыши роскошных частных вилл и водная гладь бассейнов.

Лимузин остановился перед массивными чугунными воротами. Охранник сунул нос в салон и, увидев Ксавьеру, широко улыбнулся. Она вернула ему улыбку, и лимузин, тронувшись с места, покатил в глубь каньона.

Чем дальше, тем отвеснее становились стены каньона и тем реже попадались прячущиеся в густой листве строения. Зато они отличались внушительными размерами и особым шиком. Лимузин свернул на дорогу поуже, круто забиравшую вверх. Вскоре показался особняк на самой вершине утеса – громадное здание из черного дерева в сочетании с черным стеклом, построенное по индивидуальному проекту и в соответствии с последней архитектурной модой – с застекленными лоджиями и просторной верандой, служившей солярием. Лимузин въехал в каменные ворота, напоминавшие арку, с двумя скульптурами по бокам. Те изображали любовные объятия. На арке также были выгравированы фигурки, иллюстрирующие основные позы Камасутры. Вдоль усыпанной гравием дорожки шла живая изгородь из пышно цветущих кустов; от нее в разные стороны разбегались тропинки, ведущие к многочисленным укромным местечкам и гротам.