Мадам посольша. Женщина для утех - [3]

Сандра перевернулась на живот и провела сосками по покрывалу, вздрогнув при этом от наслаждения. Затем прижалась к матрасу, но рука оставалась на том же месте. Ее ягодицы приподнялись и тут же опустились. Сандра задыхалась от страсти. Приглушенные стоны, которые она издавала, усиливали наслаждение.

Она представила себе, как твердый мужской дротик проникает в ее девственную плоть.

— Подожди, еще рано, — выдохнула она. — Подожди, пожалуйста. — А затем со стоном произнесла: — О, Джеймс!

Сандра думала о Джеймсе Бонде, но хотела увидеть Джеймса Ллевелина.

Скрипнула дверь.

— Сандра, ты опоздаешь к чаю!

Эти слова произвели на нее эффект электрического разряда в тысячу вольт. Теперь Сандра лежала тихо, но ее рука оставалась на пульсирующей плоти. Она издала тихий стон разочарования и притворилась спящей.

— Отвечай мне, Сандра! Ты спишь?

«А ведь она делает это нарочно, — думала Сандра. — Я знаю, нарочно! К тому же у нее дурацкая привычка никогда не стучать в дверь. Ну ладно, я не двинусь с места».

— Сандра, милая, ты себя плохо чувствуешь? — спрашивала Адель, встревоженная молчанием девушки. Она видела всего лишь оголенную спину Сандры. Адель сделала несколько шагов к кровати.

— М-м-м? О… это ты, Адель? Я только что уснула, — сказала Сандра.

Шаги затихли, но только на мгновение. Подойдя ближе, Адель с удивлением обратила внимание на новый способ ношения брюк.

— Через минуту я спущусь вниз, — добавила Сандра.

Молчание. Неужели Адель собирается торчать здесь вечно? Сандре хотелось закричать. Ведь сдерживать оргазм было так тяжело.

— Очень хорошо, — сказала Адель, — увидимся внизу.

Дверь была открыта. Адель уходила.

— Да, Сандра… по крайней мере тебе нужно прилично одеваться даже в своей собственной спальне.

Дверь закрылась. Сандра облегченно вздохнула. Она проклинала Адель, она проклинала Рамбуйе, она проклинала себя за то, что ей всего пятнадцать лет, и наконец, тихо застонав, кончила.

Сандра приводила себя в порядок перед зеркалом, надев платье с большим квадратным вырезом, которое соблазнительно открывало колени. Это платье держалось от всех в секрете, и теперь Сандра с удовольствием предвкушала предстоящее негодование Адели. Абрикосовый цвет ей был очень к лицу. Надев оранжевые туфли с низкими каблучками, она сказала себе, что если Джеймс Ллевелин не подавится при виде такой прекрасной штучки, значит, она абсолютно не разбирается в мужчинах. Думать о реакции отца Сандре не хотелось.

Перед тем как выйти из комнаты, она поставила стереопластинку и легко сбежала вниз.

Когда она появилась в гостиной, где Адель готовила стол к чаю, «Роллинг Стоунз» уже громыхали на весь дом. Глаза Сандры сияли, на губах блуждала едва заметная улыбка.

— Садись, Сандра, — тихо сказал отец, — твой чай остынет.

Адель посмотрела на нее, потом на чашку с чаем и… промолчала.

Джеймса Ллевелина в гостиной не было. Сандра готова была заплакать, но, конечно же, дочь де Монсе никогда не станет лить слезы.

2

Был жаркий летний день. Термометр на стене дома показывал свыше тридцати градусов по Цельсию. Сандра сидела на веранде, лениво развалясь на кушетке со стаканом апельсинового сока в руке, и подсчитывала, сколько же это будет градусов по Фаренгейту. Но это занятие ей скоро надоело. Ведь она никогда не могла толком уяснить себе, как перевести показания из одной шкалы в другую. В конце концов, это тоже не имело никакого значения. Думая о температуре, она старалась выкинуть из головы Джеймса Ллевелина. Почему же он не приходит?

Если он действительно работает с отцом, она должна увидеть его снова. Кто он? Атташе? Или у него другой дипломатический ранг?.. Она не знала, чем занимается атташе в посольстве, ну и что с этого! Дело заключалось в том, что всю последнюю неделю она ждала его возвращения. Джеймс заполнил все ее мысли и нарушил душевное равновесие. Сандра уже чуть не начала кусать ногти — дурацкая привычка, от которой она никак не могла избавиться, — но вовремя остановилась, подумав, что он может завернуть сюда в любой момент и, посмотрев на обкусанные ногти, принять ее за какую-нибудь неврастеничку.

— Не думаешь ли ты, Сандра, что тебе лучше было бы заняться своими уроками?

Из окна гостиной на нее смотрела Адель.

«Милая старушка Адель, — думала Сандра, — она не может терпеть даже комара, предающегося лени! С ее точки зрения, хорошенькие девушки рождены только для того, чтобы учиться, а комары — чтобы сосать кровь своих жертв».

Однако она послушно ответила:

— Да, хорошо, Адель.

Конечно, у нее не было ни малейших намерений учить уроки. Ее голова была заполнена сладострастными видениями, ее тело, отягченное жгучими желаниями, ничуть не способствовало мыслям об уроках. Шла последняя неделя школьных занятий, она превратилась для учеников в настоящую пытку. Сандра сидела в школе, словно робот, ничего не видя и не слыша. О Джеймсе она не говорила никому, даже Люси, которую, за неимением лучшей, считала своей хорошей подругой. Джеймс был ее личным секретом, и Сандра никому не хотела выдавать его.

Оставив дипломатическое поприще, Адриен де Монсе стал председателем комитета по развитию внешней торговли. Сегодня утром он уехал в Париж, чтобы поработать на компьютере и отругать нескольких старых зануд-чиновников. Сандра никогда не старалась узнать, что означает новый звучный титул отца. Она знала только, что ее отец больше не посол, что ей уже не придется ходить в школу в Риме или Бейруте. Весь год они жили в Рамбуйе. Раньше в этом доме они только отдыхали. И до прошлого четверга она сожалела об этом и даже немножко обижалась. Ведь она привыкла вести роскошный и даже богемный образ жизни! Однако день 24 мая все круто изменил. Она была почти благодарна отцу за то, что он принял раннюю полуотставку. Несколько раз Сандра с трудом сдерживалась, чтобы не задать ему вопрос о Ллевелине, но после этого ужасного эпизода во время чая отец был постоянно холоден с ней. Она и не ждала никакой помощи от него, потому что каждый ее вопрос к отцу только отдалял Сандру от того, что она хотела знать. Или вызывал один из этих холодных взглядов, которые говорили: «И какое же тебе до всего этого дело, молодая леди?» Такова была манера Адриена отвечать на ее скромные вопросы. А Сандра задавала много скромных вопросов.