Мадам - [29]
В те времена из-за нехватки квартир устанавливались ограничения на жилую площадь. Если на вас не распространялись специальные льготы, вы обречены были жить, как пчелы в улье. Когда вследствие каких-либо обстоятельств в квартире становилось просторнее (например, если умирал кто-нибудь из членов семьи), остальные жильцы начинали трястись от страха, что в одно прекрасное утро они найдут в почтовом ящике приказ переселиться в квартиру поменьше, так как в данной ситуации они превысили норму жилой площади на человека. Другим средством давления на несчастных жильцов была непомерно высокая плата за сверхлимитную площадь. Мало кто мог себе позволить платить такой оброк. Поэтому почти не было случая, чтобы кто-нибудь проживал один в квартире большей площади, чем так называемые К-1 или, в лучшем варианте, К-2 (квартира гостиничного типа или однокомнатная с кухней).
Поэтому, если квартира, в которую я пытался проникнуть взглядом (и разумом), рассматривая ее с лестничной площадки между вторым и третьим этажами соседнего дома, состояла из двух комнат, это неоспоримо свидетельствовало, что ее владелица или делит ее еще с кем-то, или пользуется льготами, или платит бешеные деньги за неслыханное превышение лимита на жилую площадь. Я предпочел бы, разумеется, второе объяснение. Оно к тому же казалось наиболее правдоподобным. Но довольствовался бы и третьим. Самым неприятным был первый вариант — тоже, в конце концов, возможный. Хотя почему, собственно, самый неприятный? Ведь если она жила с кем-то, то рано или поздно я дознался бы, что это за человек (член семьи? подруга? любовник?), и получил бы дополнительные возможности для усиления «осады».
Мои раздумья быстро разрешили наступившие сумерки, довольно ранние в это время года. В квартире этажом выше загорелся свет, который сразу залил все пространство между двумя окнами, и это несомненно доказывало, что стена их не разделяет. Окончательным подтверждением этого факта стала фигура рослого мужчины, который, задергивая шторы, показался во втором окне буквально через секунду после того, как отошел от первого.
Я вздохнул с облегчением. Итак, только одна комната! Да, большая — но одна. Незначительная, казалось, деталь, однако какая приятная! Она подправила ей репутацию (если Мадам даже и пользовалась привилегиями, то в очень скромном объеме); возможность ее совместного проживания с кем-то почти исключалась; и, наконец, оброк за превышение лимита жилой площади радикально снижался, если не отменялся вообще.
В прекрасном настроении, окончательно забыв об издевательствах Змеи и ожидающем меня в скором времени допросе с пристрастием о половой жизни кролика, я шел темными улицами и подводил итоги проделанной работы.
Хотя добытые мною сведения не содержали ничего необычного, благодаря им я стал видеть лучше и отчетливее. В течение всего лишь двух часов я приблизился к ней, как на целый световой год. Из маленькой точки, мерцающей где-то в бездне Вселенной таинственным бледно-голубым светом, она превратилась в солнечный диск, наблюдаемый с перспективы ближайшей планеты. Теперь я уже мог не считать себя всего лишь одним из десятков ее учеников, отделенных от нее непреодолимой пропастью служебной иерархии, а человеком, лично с ней знакомым. Я знал, где и в каких условиях она живет, мог позвонить ей, отправить ей письмо, надписав на конверте ее фамилию с ученым званием, о котором я узнал из телефонной книги.
Внезапно меня осенило, и я понял, в чем значение этого ученого звания, а точнее, того обстоятельства, что оно было отмечено в справочнике. Разумеется, ученую степень поставили перед ее фамилией в качестве дополнительной информации — на тот случай, если бы у кого-нибудь с такой же фамилией вдруг оказалось бы такое же имя. Но чтобы обладатель ученого знания вообще мог претендовать на право его опубликования в телефонной книге, он должен был предъявить документ, доказывающий право на владение этим званием, — в данном случае свидетельство об окончании высшего учебного заведения.
То есть она, разумеется, училась! Закончила университет, защитила дипломную работу, получила ученую степень! Совершенно очевидная мысль, а в голову ко мне пришла с таким опозданием.
СЕГОДНЯШНЯЯ ТЕМА: ДЕНЬ ПОМИНОВЕНИЯ УСОПШИХ
Темами устных собеседований, которыми Мадам всегда начинала урок, были, как правило, какие-нибудь актуальные события: информация с первых полос газет, новости школьной жизни, приближающиеся каникулы или праздники и тому подобное. На этот раз, то есть на ближайшие занятия, таким предметом оказался День поминовения усопших, который вскоре должен был наступить. Преобладающим мотивом наших бесед становились кладбищенские заботы и похоронная тематика: надгробья, гробы, венки, свечи, траурные объявления, гробовщики и могильщики. Смысл этих бесед заключался, как всегда, в том, чтобы запомнить соответствующие слова и выражения и включить их в активный словарный запас.
Такая тема никак не способствовала осуществлению моих планов. Тем не менее, когда пришла моя очередь отвечать, я попытался начать Игру, приступив к ней примерно следующим образом:
В книге подобраны басни и стихи – поэтическое самовыражение детей в возрасте от 6 до 16 лет, сумевших «довести ум до состояния поэзии» и подарить «радости живущим» на планете Россия. Юные дарования – школьники лицея №22 «Надежда Сибири». Поколение юношей и девушек «кипящих», крылья которым даны, чтобы исполнить искренней души полет. Украшением книги является прелестная сказка девочки Арины – принцессы Сада.
Все мы рано или поздно встаем перед выбором. Кто-то боится серьезных решений, а кто-то бесстрашно шагает в будущее… Здесь вы найдете не одну историю о людях, которые смело сделали выбор. Это уникальный сборник произведений, заставляющих задуматься о простых вещах и найти ответы на самые важные вопросы жизни.
Владимир Матлин многолик, как и его проза. Адвокат, исколесивший множество советских лагерей, сценарист «Центрнаучфильма», грузчик, но уже в США, и, наконец, ведущий «Голоса Америки» — более 20 лет. Его рассказы были опубликованы сначала в Америке, а в последние годы выходили и в России. Это увлекательная мозаика сюжетов, характеров, мест: Москва 50-х, современная Венеция, Бруклин сто лет назад… Польский эмигрант, нью-йоркский жиголо, еврейский студент… Лаконичный язык, цельные и узнаваемые образы, ирония и лёгкая грусть — Владимир Матлин не поучает и не философствует.
Владимир Матлин родился в 1931 году в Узбекистане, но всю жизнь до эмиграции прожил в Москве. Окончил юридический институт, работал адвокатом. Юриспруденцию оставил для журналистики и кино. Семнадцать лет работал на киностудии «Центрнаучфильм» редактором и сценаристом. Эмигрировал в Америку в 1973 году. Более двадцати лет проработал на радиостанции «Голос Америки», где вел ряд тематических программ под псевдонимом Владимир Мартин. Литературным творчеством занимается всю жизнь. Живет в пригороде Вашингтона.
А началось с того, что то ли во сне, то ли наяву, то ли через сон в явь или через явь в сон, но я встретился со своим двойником, и уже оба мы – с удивительным Богом в виде дырки от бублика. «Дырка» и перенесла нас посредством универсальной молитвы «Отче наш» в последнюю стадию извращенного социалистического прошлого. Там мы, слившись со своими героями уже не на бумаге, а в реальности, пережили еще раз ряд удовольствий и неудовольствий, которые всегда и все благо, потому что это – жизнь!
Рассказы известного сибирского писателя Николая Гайдука – о добром и светлом, о весёлом и грустном. Здесь читатель найдёт рассказы о любви и преданности, рассказы, в которых автор исследует природу жестокого современного мира, ломающего судьбу человека. А, в общем, для ценителей русского слова книга Николая Гайдука будет прекрасным подарком, исполненным в духе современной классической прозы.«Господи, даже не верится, что осталась такая красота русского языка!» – так отзываются о творчество автора. А вот что когда-то сказал Валентин Курбатов, один из ведущих российских критиков: «Для Николая Гайдука характерна пьянящая музыка простора и слова».