Мачехина дочка - [13]

Кстати, о господине и госпоже фон Хагедорн. Они шлют вам с матушкой привет и наилучшие пожелания. У них сейчас гостит родственник из самой столицы. Оказывается, госпожа фон Хагедорн имеет хоть и дальнюю, но весьма влиятельную и родовитую родню. Господин Эрих заехал к ним проездом, по своим делам на Побережье, и привез какие-то невозможно дорогие подарки от старшей ветви рода. Я еще не видела, что там такое, но что-то магическое. Отец Якоба ходит ужасно довольный и только многозначительно кивает головой. Завтра мы приглашены на семейный праздник.

Дорогая Агата, я буду очень рада получить твое письмо. Расскажи, пожалуйста, как вы живете? Что модного носят дамы сейчас в ваших краях? Какие балы устраивает в замке твоя матушка? Нам все это очень интересно. Ведь у нас, как ты знаешь, все очень по-простому.

Благослови тебя Творец!

Твоя кузина Хельге.»

Вот такое длинное письмо от кузины я получила на днях. Я рада, что Хельге, оказывается, сделала гораздо более удачную партию, чем казалось. Надо же, родня в самой столице! Представляю, как бесятся теперь остальные наши ровесницы, которые так обидно дразнили в детстве толстяка Якоба. Впрочем, он, наверное, уже и не толстяк, а соседские девочки, наверное, уже почти все замужем.

Я решила, что надо будет отправить им подарки к Новолетию. Все-таки, вон у госпожи фон Хагедорн родня из самой столицы подарки шлет, и все еще не разорилась. За деньги Якоб, пожалуй, может в этот раз и обидеться, но шелковые нитки, пару новых лент или отрез на платье наверняка будут кстати. Этот месяц мне все еще карманных денег не положено, а вот в следующем посмотрим, что можно будет купить на мой сребреник.

Матушка заходила, опять долго говорила, а все свелось к тому, что: «Вот видишь…!» и «Я же тебя просила!». Но ничего нового не придумала. Я ведь все еще наказана, зато вышивка движется очень быстро. И, все же, как только я закончу эту картину, иголку в руки ближайшие полгода точно в руки брать не буду. Да, пожалуй, научиться ткать гобелены — не такая уж нелепая идея.

Пару раз заходил папа-барон. Посмотрел, как движется работа, хмыкнул и ушел. А вечером Кати принесла мне свежих плюшек с молоком, вместо привычного хлеба с маслом. Еще заходил старый Хайко, наш плотник, и обмерял картину. Сказал, что папа-барон велел сделать ему красивую рамку, чтобы повесить картину у себя в кабинете. Да, действительно, не в дамской же гостиной вешать всех этих рыцарей в доспехах и при знаменах. И, все равно, мне очень приятно. Надо будет поспешить, чтобы Хайко успел натянуть картину на подрамник как раз к Новолетию. А то мама не раз жаловалась, что старик в последнее время стал слишком медлителен. Можно подумать, у нас тут плотницкие работы каждый день необходимы.

— Госпожа Агата! — прервала мои размышления Кати.

— Чего тебе?

— Господин барон зовет Вас спуститься к ужину. К нему пожаловали какие-то важные гости из самой столицы, поэтому будет вся семья.

— А что сказала матушка?

— Госпожа баронин ничего не сказала, вы же знаете, что она никогда не обсуждает распоряжений господина барона.

— Да-да, конечно. Хорошо, Кати, подготовь к ужину мое светло-синее платье и помоги уложить волосы.

Пока Кати возилась с прической, я рассматривала себя в зеркало. Мне неожиданно нравилось то, что я там видела. Раньше Лили всячески подчеркивала, что я — недостаточно изящна для благородной леди, а я — сильно переживала по этому поводу. Насколько я знаю, в разговорах с тетей она даже называла меня «этой деревенской коровой». Но со временем чувство обиды притупилось. Отчасти, этому помогла наша кухарка, объемистая рыжая хохотушка, за которой, не взирая на наличие уже даже не детей, внуков, увивалась добрая половина слуг в поместье.

— Барышня, — сказала она как-то мне в ответ на мой очередной отказ скушать хоть что-нибудь (горничная в который раз принесла из моей комнаты почти весь обед обратно на кухню и кухарка не выдержала, пришла выяснять причины самой) — ну толку с той худобы-то?! Вон, первая госпожа баронин, та тоненькая была, как тростиночка, аж светилась вся, земля ей пухом! На что уж наша госпожа Лили худенькая, а и ей до матушки далеко. Да, красавица она была, конечно. Так это она по-благородному красавицей считалась, а у нас в деревне ее никто бы замуж и не взял. И ведь померла первая-то жена нашего господина, да еще и ребеночек с ней помер.

— вы кушайте, барышня, кушайте! Пущай эти господа, которые высшие артистикраты или как их там, голодают и жен своих голодом морят. А вы — рыцарская кость, у Вас сил на все поместье должно стать, али запамятовали, как оно, у рыцарей-то? А что кто-то там от небольшого ума коровкой Вас обозвал… Так лучше уж справной коровой быть, чем тощей козой.

Однако, из зеркала на меня смотрела уж точно не корова. Да, утонченности и аристократичности мне, возможно, и не хватает. Но мне принц и не нужен, обычного рыцаря вполне хватит. Пусть только, чтобы со своим поместьем, а не вторым хозяином из милости старшего брата. И чтобы молодым был, а не как папа Иан. Хочется, конечно, чтобы еще и красивым, но это уже как получится. Может, и выбирать особо не придется. А там, хоть и пишет Хельге, что боится за Якоба, уж как-нибудь проживем. Спасибо Его Величеству, последняя война уже лет двенадцать тому назад как закончилась. С тех пор только пара-тройка пограничных стычек и было.