Macchiato для Джимми - [2]

Вот в такую кофейню, которая в прошлой жизни была водонапорной станцией, и направлялась Неллочка. Внутри её должна была ждать Капка, Неллочкина сумасшедшая приятельница, худосочка c намеком на бюст (бюста действительно было так мало, что когда Капка надевала обтягивающий топик, то казалось, что спереди у неё спина, а сзади в виде лопаток проклёвываются грудки), не женщиа, а судорога, которая спазматически действовала на всех окружающих. Капка была помешана на холестерине, астрологии и фитнесе, а больше всего, на конфликтах с примитивной свекровью и завистливой золовкой. От этих помешательств, едва появившись в какой-нибудь компании, Капка обрушивалась своими рассказами и жалобами на всёх знакомых и незнакомых людей. Забыться от Капкиных рассказов можно было, только укусив себя изо всей силы за мизинец, как при настоящей судороге.

Неллочка не любила Капку, но обожала традиции. Кофе по утрам в один и тот же день недели, с одним тем же круассаном, за одним и тем же столиком у стены, в одной и той же кофейне на месте бывшей водонапорной станции… А судорожная Капка, как ни странно, была единственной из Неллочкиных приятельниц, которая прилежно выкраивала лоскуток времени из своей взвихрённой жизни и с подкупающим постоянством приходила в кофейню каждый вторник.

Войдя в кофейню, Неллочка огляделась. Слава Богу, Капки ещё не было. Неллочка села за свой традиционный столик в левом углу у стены, откуда хорошо просматривалась входная дверь – Неллочке надо было вовремя перехватить Капку, прежде чем та помчится искать Неллочку в противоположный угол. Несмотря на бесчётное количество вторников, проведённых в кофейне, бестолковая Капка никак не могла усвоить, что у Неллочки традиция и что она всегда садится за один и тот же столик у стены. Каждый вторник, когда Капка футбольным мячом влетала в кофейню, она сначала роняла либо зонтик, либо шарф, либо очки от солнца, в зависимости от сезона, потом судорожно оглядывалась, будто соображая, куда её занесло, а потом в панике мчалась в противоположную от Неллочкиного столика сторону. На первых порах Неллочке хотелось одного – убить Капку прямо в кофейне, но потом она решила относиться к этим утренним «догоняжкам» тоже как к традиции и ей стало легче.

За столиком Неллочка достала тушь и зеркальце. Аккуратно подкрашивая правый глаз, который она не успела довести до совершенства дома, Неллочка не забывала осматривать традиционный набор утренних посетителей кофейни. На низеньком диванчике у батареи, клокоча открытым ртом, спал панк. За столиком ближе к двери, как высохшая на солнце ящерица, уже чахла над разложенными бумагами и чашкой кофе юристка. От том, что ящерица была юристкой, Неллочка узнала от Капки, которая раз в три месяца обращалась к специалистам за консультацией, чтобы развестись, но постоянно откладывала эту затею на будущее. Ящерица-юристка была немолода и по её лицу было видно, как она отчаянно сражается со старостью и как отчаянно проигрывает это сражение. От многочисленных омолаживающих процедур кожа у неё выглядела ухоженной и морщинистой, как у той дорогой кожаной сумки, которую Неллочка несколько лет назад купила на распродаже и часто протирала оливковым маслом в надежде продлить сумке жизнь.

С юристки Неллочка перевела взгляд на входную дверь, куда с хохотом уже вваливались три подруги, по всей видимости, молодые неработающие мамашки, которые только что спихнули своих чад на полдня в садик и теперь до обеда могли прятаться в кофейне от семейной жизни, притворяясь незамужними и бездетными, полными надежд и опьяняющих планов.

За стойкой, где вкусно пахло кофе и выпечкой, стояла дородная хозяйка кофейни, она же по соображениям бюджета и бариста, крупная и гладкая, как молодой кабачок. Бариста была приветливая, но очень невыспавшаяся (кофейня открывалась в шесть утра), и поэтому её лицо, блёклое, как луковица в супе, нарушало всю эстетическую яркость кофейни, исходящую от румяных круассанов, пронзительной белизны чашек и стального блеска кофеварок.

За столиком напротив неизменный утренний старичок шуршал свежей газетой. У него на голове под редким пушком волос просвечивалась бледно-розовая макушка, похожая на молодой картофель. Встретившись взглядом с Неллочким левым глазом (правый был не виден из-за зеркальца, которое Неллочка держала перед носом), старичок гармошкой растянул рот в дежурную улыбку.

– Доброе утро! Газету? – последовал ежеутренний вопрос.

– Спасибо, не надо, – традиционно ответила Неллочка. Гармошка обиженно сложилась. Как всегда, Неллочка почувствовала себя неловко, как будто старичок в очередной раз предложил ей руку и сердце, а она опять отказала. Старичок, конечно, раздражал своей тупой любезностью, но, тем не менее, каждый вторник Неллочка ждала его вопроса, на который у неё уже был готов ответ.

«Хоть бы не помер!» – думала Неллочка каждую неделю, дергая за ручку кофейни.

Имени старичка Неллочка не знала, как, впрочем, не знала имён юристки, панка, баристы, названия породы дерева, под которым каждый вторник ставила машину, и точного адреса кофейни. Но все эти люди и предметы были частью Неллочкиного ритуала, неизменными составляющими её кофейной традиции, которой Неллочка следовала так скрупулёзно, как будто вывязывала замысловатый узор у кофточки для особого случая. От постоянства людей и предметов у Неллочке на душе становилось привычно тепло, как от глотка утренного кофе-макиато с несколькими каплями ванильного экстракта, за который она каждый вторник аккуратно доплачивала 50 центов. Именно центов, потому что эта кофейня с её посетителями находилась в Америке.