Мабиногион - [2]

Анализ памятников валлийской литературы показывает, что некоторые из них созданы вне Уэльса в VI–VIII веках. Позже, когда валлийцы окончательно обособились, деятельность авторов и героев этих памятников была перенесена в Уэльс, хотя из традиции так и не изгладились мечты о никогда не существовавшем «королевстве Британии», отразившиеся в многочисленных «пророчествах» – своеобразном жанре валлийской литературы. «Пророчества» приписывались обычно легендарным мудрецам и чародеям вроде Мирддина (Мерлина) и Талиесина, и в них отражались надежды на изгнание саксов и обретение бриттами свободы. Эти надежды вновь ожили, когда в 1066 году саксы были побеждены Вильгельмом Завоевателем, но французские бароны оказались еще более опасными врагами Уэльса, чем короли англосаксов. Вскоре франко-нормандцы захватили юг полуострова и создали там полунезависимые феодальные владения, объединенные именем Марч (то есть «марка», или пограничная область).

В самом Уэльсе тем временем происходили нескончаемые внутренние раздоры, характерные для кельтского общества того времени, основными субъектами которого были клан (cenedl) и король (brenhin). Единого государства в Уэльсе никогда не существовало, не было даже попыток его создать, как это наблюдалось в Ирландии. «Короли» или вожди отдельных племен боролись за власть друг с другом, с англонормандскими феодалами, со своими «подданными» – общинниками и с более мелкими вождями. Стабилизирующую роль пыталась играть церковь, которая (особенно монашеский орден цистерцианцев) немало сделала для развития экономики и культуры Уэльса. При этом страна оставалась малонаселенной, скотоводческой, города и просто постоянные поселения отсутствовали. Монастырей было немного, и письменная традиция не была столь давней и развитой, как в Ирландии. Древнейшее сочинение по истории Уэльса, «Анналы Камбрии», относится к VIII веку, а первые записи поэтических и литературных произведений – к XI веку. Конечно, многое за века погибло, но в целом несомненно, что кельтская литература Уэльса беднее ирландской. Одновременно она менее своеобразна и испытала больше чужеземных влияний, по крайней мере после XII века, когда былая изоляция Уэльса окончательно рухнула и наиболее дальновидные правители валлийских королевств попытались модернизировать общество, чтобы сохранить независимость перед лицом агрессии уже не отдельных феодалов, а английской короны. Hо было поздно. Драматическое противоборство Эдуарда I, английского и последнего короля независимого Уэльса, первого «принца Уэльского» Ллевелина ап Грифидда окончилось в 1282 году английским завоеванием Уэльса. Чтобы смирить непокорных кимров (а их восстания не прекращались до XV в.), король сохранил титул «принца Уэльского», даровав его своему сыну. Hо симбиоза не получилось, да и вряд ли он был возможен. Кельтская культура, третируемая как «варварская», на столетия отошла на задний план, став (как и в Ирландии) достоянием народных сказителей, которых королевская юстиция преследовала как «бродяг».

Тут случился один из любимых историей парадоксов. Когда реальная кельтская независимая культура доживала в Уэльсе последние Дни, ее импульс проник в европейскую литературу, обогатив ее образами и сюжетами, ставшими популярными в течение столетий. То, что получило в науке название артуровского эпоса, имело много источников, и его кельтская основа неузнаваемо трансформировалась при переносе на почву европейского феодализма. Вопрос об историческом прообразе короля Артура слишком сложен, чтобы рассматривать его здесь; но его легендарный «двойник» впервые появился в «Истории бриттов» Гальфрида Монмутского (Грифидда ап Артура) – первого автора, соединившего в своем творчестве англо-нормандскую и валлийскую традиции и задавшегося целью прославить прошлое Британии. Среди созданий Гальфрида, которыми питалось вдохновение многих будущих классиков (в том числе и Шекспира), большое место занимал образ Артура – могучего короля Британии и сопредельных стран, идеального вождя рыцарского сообщества. Этот образ «пришелся ко двору» в европейском обществе XI–XII веков – и как недостижимый идеал клонящегося к упадку рыцарства, ищущего выхода в союзе с королевской властью, и как идеал еще популярной в те века универсалистской монархии, объединяющей народы под единым скипетром (не случайно легенда привела Артура в Рим – столицу Вселенской Империи). Во всяком случае, начиная с XII века и до самого конца средневековья нескончаемые переработки сюжетов о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола, о Тристане и Изольде, о Святом Граале заполняют литературу всех народов Западной Европы. Эти сюжеты бумерангом возвращаются и в Уэльс, откуда когда-то вышли, и соединяются там с кельтской мифологическо-литературной традицией. Так рождается сборник сказочных повестей, известный ныне под условным, но отнюдь не случайным названием «Мабиногион» – так озаглавила его первая переводчица на английский, леди Гест.

Сборник, включающий в себя 11 легенд, дошел до нас в составе двух рукописных сводов древней валлийской литературы – так называемых Белой книги Риддерха (ок. 1325) и Красной книги Хергеста (ок. 1400). Их тексты несколько отличаются друг от друга, что доказывает заимствование из общего, более раннего источника. «Мабиногион» множественное число от «Мабиноги», хотя лишь первые четыре повести сборника носят название «Ветви Мабиноги» и связаны общим сюжетом и общими героями. Само слово «Мабиноги» переводится обычно как «повесть о юности» (от валлийского mat), в словосочетаниях uab или ар – «юноша», «отрок»), но смысл такого наименования был не совсем понятен, а потому стал предметом множества дискуссий.