М - значит молчание - [25]

— Вы там выросли?

Тэннье покачала головой.

— Дом принадлежал моим бабушке и дедушке — Хейрлу и Мэри Клэр. Мама, Стив и я жили там, пока папа был на войне. Когда в 1942 году он ушел в армию, мы с мамой переехали в этот дом. Она никогда не работала, а папа не мог содержать всех нас на свое военное пособие.

— Вы сказали, что имя вашего дедушки было Хейрл?

Она улыбнулась:

— Его имя должно было быть Гарольд, но моя прабабушка не могла выговорить его, и поэтому в его свидетельстве о рождении записали это имя. Мою маму назвали в честь ее родителей — Хейрл и Мэри Клэр, так что она стала Мэри Хейрл. Слава Богу, на этом эксперимент с именами закончился, иначе невозможно себе представить, как бы меня назвали.

— Откуда имя Тэннье?

— На самом деле это Тэннер — девичья фамилия моей матери.

— Мне нравится ваше имя. Оно вам подходит.

— Спасибо. Мне оно самой нравится. Как бы там ни было, Хейрл и Мэри Клэр жили в этом доме с 1912 года, когда он был построен, по 1948 год, когда у Мэри случился удар и ее отправили в дом инвалидов. Тогда дедушка купил дуплекс[4] в Санта-Марии, чтобы быть поближе к ней.

— А вы остались в этом доме?

— Моя мать не могла справиться с детьми одна, так что мы переехали во вторую часть его дуплекса. Так она могла быть уверена в том, что дедушка будет сыт: он питался с нами.

— Для вас это было большой переменой в жизни.

— И нелегкой. Я скучала по сельской жизни. У меня не было там друзей, но я могла много гулять по полям. У нас были собаки и кошки. Мне это казалось идиллией. Но новое место было ближе к городу, так что я могла доходить до школы пешком или доезжать на велосипеде. В конце концов я привыкла к новой жизни. Потом из армии вернулся отец, он сменил много работ, последнее время он трудился в Сахарном союзе. Он раньше любил заниматься сельским хозяйством — хотя никогда не заработал ни цента, но после войны его душа к этому не лежала. Мама бы с радостью занялась сельским трудом, если бы у нас была возможность вернуться. И я все еще на это надеялась, хотя видела, что шансы таяли с каждым годом. Дедушка хотел оставить дом моей матери, но она умерла раньше его.

— Сколько ей было лет?

— Тридцать семь. В 1951 году у нее обнаружили рак матки, и она умерла два года спустя, когда Стиву было шестнадцать, а мне девять.

— Вам всем, должно быть, пришлось туго…

— Особенно папе. Он казался совсем потерянным. Мы переехали из дедушкиной квартиры в маленький домик в Кромвелле. Я ходила в разные школы в северном округе, где и познакомилась с Дейзи. Мы обе были тогда несчастны. Обе потеряли своих матерей, и наши жизни были перевернуты вверх дном.

— Вы со многим справились.

— Да, но, к сожалению, с дедушкой у нас испортились отношения. Стив и я виделись с ним при каждой возможности, но к тому времени он сделался желчным стариком, который был всегда всем недоволен. Раньше он правил своим собственным «царством», но потом умерла его жена, а вскоре и единственная дочь. И он считал папу виновным за все плохое, что с ним произошло.

— Вашего отца? Но почему?

— Кто знает? Папа, должно быть, вызывал у него болезненные воспоминания о прошлом. Дедушка, наверное, чувствовал себя счастливее всего в те три года, когда не было моего отца и он мог управлять своим курятником. Он умер вскоре после мамы. Простите. — Она отошла и взяла из кухонного окна заказ, который отнесла мужчине в конец бара. Он сунул в рот булочку, и желток стал стекать в его тарелку; я ощутила вкус сыра и горячей салями. Когда Тэннье заметила выражение моего лица, она подала мне сандвич даже без моей просьбы. Должно быть, у меня был жалкий вид — как у собаки, выпрашивающей объедку со стола. — Вам следует поговорить с Винстоном Смитом. Он есть в вашем списке? Это парень, который продал Виолетте машину.

— Я не помню, что заносила его в свой список, но я проверю. А что?

— Ничего особенного. Просто у меня такое ощущение, что он знает больше, чем говорит.

— Как вам Фоли? Я имею в виду мнение о нем как о человеке, а не о том, преступник он или нет.

Вошел новый посетитель, и она занялась им, когда тот сел. Он сказал ей, чего хочет, и я наблюдала за тем, как она делает ему коктейль, смешивая ликеры. Она явно была знакома с ним и болтала, доставая с полок бутылки и готовя напиток с кажущейся небрежностью, которая на самом деле приходит только с опытом. Обслужив его, она обошла столы, приняв еще три заказа, и раздала их, прежде чем вернуться ко мне. Потом зажгла сигарету, отвечая на мой вопрос, как будто и не отходила от меня:

— Он всегда был скользким типом. Я не верю в его исправление. Я слышала, что он бросил пить, но это ничего не меняет. Бьюсь об заклад, что такого человека, как он, только могила исправит. Он остался таким же, как был, просто теперь он это скрывает.

— Вы с ним много общались?

— Достаточно. Мы с Дейзи были подругами, но мой отец не разрешал мне ночевать в ее доме. Во-первых, место, куда они переехали, было отвратительной дырой, а во-вторых, он считал Фоли человеком, с которым не следует оставлять девочек. Мы приглашали Дейзи к нам. Когда Фоли привозил ее, он старался поболтать со мной. Мне было только десять лет, но я уже знала, что он полное ничтожество.