М.О.Рфий - [10]

Авария случилась на самом выезде из туннеля. Судя по тому, что у разбитой еще дымящейся машины никто не суетился, можно было догадаться — спасать уже некого. Корнеев понимал, что никто ему не разрешит здесь ни на минуту остановиться, поэтому максимально сбавил скорость. «Гибон» (так водители окрестили сотрудников ГАИ, переименованной в ГИБДД), матерясь, крутил светящимся полосатым жезлом, подгоняя машины. Корнеев откровенно похерил его призыв: за принижение скорости еще никого не наказывали. Только краешком глаза он следил за дорогой, а все свое внимание сконцентрировал на месте аварии. Он словно фотографировал мельчайшие детали увиденного. Передок БМВ был полностью смят, все, а не только передние стекла в машине были выбиты. На багажнике лежал довольно крупный фрагмент облицовки туннеля, в правой задней дверце зияло несколько отверстий с вывернутыми наружу рваными краями железа. В стороне под дождем, прикрытый черной полиэтиленовой пленкой, лежал труп.

— Такую тачку загубил. Сынок, наверное, чей — нибудь. С жиру бесятся, вот и… — пассажир хотел было развить свою мысль, но Корнеев его резко оборвал.

— Заткнись! — Потом уже тише, миролюбивым тоном добавил. — Извини, земляк. Помолчи, пожалуйста, немного. Я, можно сказать, знал этого человека.

5 Заблудившийся одуванчик

— Девушка, пожалуйста, бутылку «Гжелки», кило вареной колбасы, парочку упаковок вот этого салата, сыр, хлеб и бутылку «Спрайта». — Корнеев сделал свой ставший уже почти традиционным заказ. Еще немного — и этой бледной с усталыми глазами продавщице из магазина «Перекресток» можно будет говорить, как в иностранных фильмах посетитель бара официанту: «Мне, как всегда!» Только вместо киношного мартини со льдом она протянет наш, российский комплект — водку с колбасой.

«Бомбежка» сегодня оказалась неудачной. В кармане Николая мятыми купюрами различного достоинства набралось не более пятисот рублей. Из них надо вычесть деньги на бензин и часть отложить на зимнюю резину. Но все равно, если судить по заработку, трудно было разобраться: то ли он офицер Генерального штаба, в свободное от службы время занимающийся извозом, то ли таксист, который в перерывах между сменами подрабатывает защитой Родины в Генштабе. Если по деньгам судить — выходило второе. Профессия «Родину защищать» давала ему сто рублей в сутки, а извоз — пятьсот за три — четыре часа ночной смены.

Дядя Федор и Кузя, увидев в руках Корнеева пакет, заметно оживились. Федор Иванович, правда, изо всех сил сдерживал свои эмоции. Он тихонько сглатывал слюну, было видно, что его давит «сушняк», но, не торопясь, вел разговор, что да как. Кузя же визжал и гавкал от нетерпения, чуя колбасу.

— Федор Иванович, ты пока сообрази для нас завтрак, а я часок подремлю.

— Опять в машине спать надумал! — сердится дядя Федор. — Не положено по инструкции. Иди домой — там и спи.

— Дядь Федор, ну ты же знаешь, я боец опытный. Движок заводить не буду. В спальник залезу. Ребята из десантуры классный спальник подарили. В нем можно прямо на снегу спать. А домой идти — только время тратить. Да мне у тебя на стоянке и спится лучше — к земле ближе.

— Ладно, считай, что я не видел. — Федор Иванович принял без лишних слов пакет. — Сейчас яичницу мировую с колбасой и гренками сотворю, а ты пока покемарь.

В боксе с верхней полки Корнеев снял большой, изрядно запыленный зеленый брезентовый рюкзак и достал из него спальник. Рюкзак успел выцвести и постареть, но так ни разу и не побывал ни в одном походе. Николай бережно складывал в него всевозможные походные приспособления: тут был и туристический примус «Шмель», и одноместная палатка с противомоскитной сеткой, и наточенный туристический топор, и котелок, и десяток других очень важных и необходимых в походе мелочей. Все эти вещи Корнеев бережно собирал, и каждый год тешил себя надеждой выбраться во время отпуска на Дон. Но в последний момент появлялись какие — либо непредвиденные обстоятельства, и все его планы рушились.

В Воронежской области, в одном из сел на берегу озера, образовавшегося на месте старого русла Дона, прошли самые счастливые дни его жизни. Как раньше донские казаки отпускали бычков на свободный выгул в поле, так родители оставляли Николая на все лето у бабушек. Предоставленный сам себе, он вместе со своими двоюродными братьями вел беззаботную и полную захватывающих приключений жизнь. Ловили рыбу, собирали ягоды и грибы, воровали арбузы с колхозной бахчи, купались, загорали, словом, делали все, что только могли пожелать их мальчишечьи души.

Разложив сиденья «жигулей», Николай залез в спальный мешок и закрыл глаза. Несмотря на сильную усталость, сон не приходил. Разноцветные красные круги плыли перед глазами, дорога с какой — то очень замысловатой разметкой бежала и бежала навстречу. Пару раз он вздрагивал от того, что надо было резко тормозить перед появившимся откуда ни возьмись грузовиком. Нескоро полубредовое пограничное состояние «ни сна, ни бодрствования» сменилось настоящим глубоким сном…

…В хате сквозь запах восковых свечей явно проступал сладковатый запах смерти. Пылинки медленно кружились в тонком луче света, пробившемся сквозь закрытые ставни окна. На кровати, покрытой пестрым стеганым одеялом, лежала баба Наташа. Одна её рука теребила надорванный цветной лоскут, из которых был сшит верх одеяла, другая что — то прятала в зажатом кулачке.