Лживый язык - [39]

Я сказал, что меня это вполне устраивает. Она объяснила, как добраться до нее — будто бы я сам не сообразил, — и мы договорились встретиться в семь часов. Мне нужно было убить где-то целый час.

Я нашел кафе, где в своем блокноте зафиксировал последние события, выпил капучино и еще раз просмотрел газетные вырезки. Нужно было исходить из того, что Лавиния Мэддон собрала базовый биографический материал: навела справки о происхождении Гордона Крейса, его родителях, детских и школьных годах, о периоде учебы в университете — в общем, изучила всю доступную информацию. Если я буду следовать своему плану — если буду продолжать делать вид, будто Крейс заинтересован в ее книге, — возможно, она откроет мне, что конкретно она накопала. А потом, когда она узнает о моей книге, я скажу ей, что просто действовал по указанию Крейса, поручившему мне выяснить о ее проекте все, что можно. Я просто выполнял свою работу. А Крейс хотел, чтобы его биография была написана под его руководством человеком, которому он доверяет, а не каким-то незнакомцем вроде нее.

Около семи я вернулся к ее дому. Деревья на площади отбрасывали длинные тени на высокие белые здания, так что складывалось впечатление, будто пальцы скелета поглаживают алебастровую кожу. Я позвонил в домофон, она впустила меня.

— Пятый этаж. С лифтом не связывайтесь, проще подняться пешком, — предупредила она.

Моя рука заскользила вверх по темным гладким перилам, и меня на мгновение охватил страх: я боялся, что не смогу пройти через это, чем бы это ни было. Я не знал, как поступлю, и это меня пугало. Я остановился на лестнице и взглянул на себя в зеркало, заключенное в золоченую раму Неестественно бледный, я был похож на привидение, а мои белокурые волосы лишь усиливали это впечатление. Я пару раз ущипнул себя за правую щеку, надеясь придать румянец своему лицу, но кожа моя по-прежнему оставалась мертвенно-белой, как у трупа.

Я преодолел последние две ступеньки, повернул за угол и увидел, что Лавиния ждет меня. Ее лицо светилось радостью.

— Адам… здравствуйте. Я Лавиния. Рада познакомиться. Входите… прошу вас.

Она протянула мне руку, и я ощутил тонкие косточки под ее кожей. Рукопожатие у нее было такое же слабое, как и у Крейса. Лавиния улыбнулась, и паутинка тонких морщинок проступила под легким налетом пудры на ее лице — распространилась, словно рябь на воде, от уголков рта к глазам и лбу. Издалека я дал ей сорок пять лет, но теперь увидел, что она как минимум на десять лет старше.

Лавиния провела меня через коридор в большую гостиную, где книги занимали все стены и прочие доступные поверхности. Пол был застелен бежевой циновкой из кокосового волокна. Белые лилии в вазе источали свой смертельный аромат, наполнявший воздух во всей квартире.

— Не желаете выпить? Белое вино?

— Это было бы чудесно.

— Садитесь… прошу вас.

Я опустился на широкий мягкий серый диван. Передо мной на низком журнальном столике высилась стопка книг в прозрачной упаковке — несколько экземпляров написанной ею биографии Вирджинии Вулф в переводе на немецкий язык. Рядом со стопкой ежедневных газет примостился журнал «Нью-Йоркер» — наверняка, с публикацией одной из ее великолепно написанных научных статей объемом 10 000 слов.

Вернувшись, Лавиния подала мне бокал холодного белого вина и села напротив на такой же серый диван.

— Вы не представляете, как я обрадовалась вашему звонку.

Кто бы сомневался.

— Из вашего письма я поняла, что мистер Крейс никогда не согласится на то, чтобы я писала о нем книгу. Я уж и не знала, что делать. Совсем растерялась.

— А вы уже проделали большую работу? То есть собрали материал и…

— Да, довольно-таки. На мистера Крейса у меня уже вполне внушительное досье. Не сочтите меня самонадеянной. Просто, если бы он и впрямь дал согласие, я хотела бы представить ему исходные данные, показать, что я серьезна в своих намерениях и как биограф знаю свое дело. Однако что заставило его передумать? Мне казалось, он решительно против моего проекта.

Сидя на диване, я поменял положение, немного подался вперед всем телом.

— Если честно, это потому, что ему поступило предложение от еще одного писателя.

Лавиния моргнула, ее взгляд гневно вспыхнул.

— Конечно, он не вашего уровня, — добавил я. — И то, что он предлагает, это не более чем скандальная вульгарная книжонка.

— Можно узнать, кто этот человек?

Я не отвечал несколько секунд. Пусть помучается.

— Простите… думаю, будет лучше, если я об этом умолчу. Не хотелось бы предавать его имя огласке.

— Да, конечно, я понимаю, — сказала Лавиния, делая вид, будто ей все равно, но я видел, что она прикусила щеку изнутри и глаза у нее забегали. — Так вы думаете, мистер Крейс согласится встретиться со мной?

— Уверен. Правда, не сию минуту. Где-нибудь по прошествии нескольких недель или месяцев. Но прежде он хотел бы убедиться в честности ваших намерений. Не хочу оскорбить вас, мисс Мэддон…

— Лавиния… прошу, зовите меня Лавиния.

— …Не хочу оскорбить вас — я уверен, вы планируете написать достойнейшую книгу, — но, думаю, мистер Крейс предпочел бы сначала просмотреть ваши наброски.

— Ну… боюсь, о набросках говорить рано. Я еще ничего не писала.