Лживый брак - [45]

Трясущейся рукой я нащупываю руку Дэйва, и он сжимает мои пальцы.

– Мистер Гриффит, меня зовут Айрис, я ваша невестка. Я была замужем за вашим сыном Уиллом. Или Билли. Вы помните его?

Ничего. Не похоже, что мистер Гриффит слышит меня. Он смотрит на нас ничего не выражающими глазами.

Я нахожу в телефоне фотографию и держу его так, чтобы экран оказался в поле зрения мистера Гриффита.

– Это было снято около месяца назад.

На его лбу появляются складки. Он хмурится?

– Вы помните его?

Ничего.

– Так мы далеко не уедем, – шепчет Дэйв, прикрыв рот рукой.

Я незаметно киваю, засовывая телефон в задний карман.

– Мистер Гриффит, примерно пятнадцать лет назад в доме, где вы жили, в Рейнир-Виста, случился пожар. Три человека погибли. Это вам ни о чем не говорит?

Мистер Гриффит не удостаивает меня даже кивком, но то, как он меня смотрит на меня, заставляет меня выпрямить спину.

– Одной из жертв была ваша жена Кэт и еще двое маленьких детей. Вы и Билли не пострадали.

Его сухие, как наждачная бумага, губы шевелятся, словно он пытается что-то сказать. Или говорит. Я не знаю. В любом случае наружу не вырывается ни звука.

– Вы помните что-нибудь о той ночи? О пожаре? О ваших жене и сыне?

На его лице появляется гримаса, рот снова приходит в движение. Мы с Дэйвом вцепляемся в железную спинку кровати и наклоняемся ближе, стараясь расслышать хоть что-нибудь.

– Он только что сказал «Билли»? – спрашивает Дэйв, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

Сердце начинает биться неровно, в ушах шумит кровь. Я совершенно уверена, что он это сказал.

– Мистер Гриффит, вы помните Билли?

Очень долго ничего не происходит, слышно только его хриплое, свистящее дыхание.

А затем он высоко поднимает руку и стучит по матрасу, раз, второй, третий. Его худое тело начинает дергаться, руки и ноги словно сводит судорогой, обеими ладонями он колотит по матрасу. Мы с Дэйвом с тревогой смотрим друг на друга.

– С ним все в порядке?

Словно в ответ, мистер Гриффит делает вдох, широко открывает рот и издает долгий, жуткий звук – нечто среднее между стоном и криком.

– О боже, – шепчет Дэйв, хватаясь за воротник.

Стон затихает, но старик продолжает корчиться на кровати, и через пару секунд, которых хватает, чтобы сделать очередной хриплый вдох, ужасный звук возобновляется.

Дэйв отступает назад к двери.

– Может, я пойду позову сестру?

– Оставайся здесь. Я пойду. – Будь я проклята, если позволю ему оставить меня тут одну.

Дэйв с выпученными глазами мотает головой:

– Ни за что.

Я хватаю его за руку и тащу к двери.

– Хорошо. Мы пойдем вдвоем.

Мистер Гриффит уже готов начать третий раунд своих леденящих кровь завываний, когда мы вылетаем в холл и врезаемся в сестру в бледно-розовой униформе.

– О, слава богу, – восклицаю я. – С мистером Гриффитом что-то не так.

– С ним все хорошо, просто он опять волнуется. – Она обходит нас и удаляется по коридору, ее кроксы скрипят по грязному линолеуму. – С ним так всегда.

Опять? Дэйв хмурится, и я тоже.

– Вы не собираетесь помочь ему? – кричу я ей вслед.

Сестра останавливается, глубоко вздыхает и тащится назад. Бросив на нас недобрый взгляд, она скрывается в палате. Как только она уходит, мы с Дэйвом обмениваемся взглядами и направляемся прямиком к лестнице.

– Да уж, не буду врать, – говорит Дэйв, когда мы оказываемся на лестнице, – я рад уйти отсюда. У меня от всего этого мороз по коже. Депрессивное место, правда?

– Как и мой свекор. – Я говорю это и тут же поправляю сама себя: – Или, вернее, его болезнь.

Выражение лица Дэйва смягчается.

– И жизнь тоже, милая.

Я вздыхаю, спускаясь еще на один марш.

– Я знаю.

Когда дело касается моего свекра, поводов для депрессии хоть отбавляй.

– Мы можем попробовать поговорить с ним завтра. Может быть, стоит принести с собой какие-то фотографии или газетные вырезки, которые всколыхнут его память, а сейчас…

– Думаю, в управление полиции. Потом…

– Нет, я имел в виду твоего свекра. Разве ты не должна, ну я не знаю, что-то для него сделать?

– Что, например? Я только вчера узнала о его существовании, и не похоже, что у них с Уиллом были близкие отношения. Мне жаль этого человека, но здесь о нем заботятся.

– О, это, по-твоему, так называется? Сделай одолжение, пообещай мне, что я никогда не окажусь в месте, где воняет консервированным горошком и грязными подгузниками, ладно?

По мере того как он говорит, во мне растет чувство вины, а вместе с ним раздражение из-за того, что он мог предположить, будто я не хочу позаботиться о свекре, о существовании которого даже не знала.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала? – говорю я, выходя в вестибюль. – Поселила его комнате для гостей?

– Не глупи. Но для него наверняка можно найти место получше.

– Миссис Гриффит? – окликает нас сестра из-за стойки регистратуры, прерывая наш спор прежде, чем он успевает перерасти в перепалку. Она выкладывает на стойку папку с зажимом и протягивает ручку.

– Если не возражаете, нужно заполнить кое-какие бумаги.

– О, конечно, – морщусь я. – А что за бумаги?

– Мы только хотим быть уверены, что у нас есть все сведения о ближайших родственниках мистера Гриффита и что вы осведомлены обо всех услугах, которые он получает.