Лютер - [210]
На следующий день, во время заупокойной службы он произнес такую речь: «Он пролил для нас свет на учение о спасении; он рассеял тучи, скрывавшие истину о покаянии... Он научил нас праведному поклонению Господу, поклонению с верой и ясным ее осознанием. Все, знавшие Лютера, запомнят, какой это был приветливый человек, равно любезный со всеми, равно далекий от любых ссор и раздоров. Оплачем же нашего героя! Ибо сегодня мы, как сироты, потерявшие отца!»
Признание Лютера Божьим посланником было для всех этих людей настоятельной необходимостью. Что же удивляться, что Ионас так волновался в последние минуты жизни учителя? По его же свидетельству, он громко и торжественно спросил умирающего, по-прежнему ли он верит в учение, которое нес другим. Кому, как не ему, на протяжении четверти века исполнявшему роль духовника Лютера, было знать о его страхах, сомнениях и угрызениях совести? А вдруг, стоя на пороге вечности, этот непредсказуемый, не боящийся никаких скандалов человек отречется от всего, чему учил? Его, бесконечно уставшего от жизни, ничего не стоило поймать на этой усталости, чтобы минутную слабость выдать за отказ от прежних убеждений. Впрочем, еще в 1528 году в своей «Исповеди о Святом Причастии» Лютер, словно предвидя такую возможность, написал: «Если, не дай Бог, искус или страх смерти когда-либо заставят меня держать иные речи, пусть считается, что я ничего не говорил. Я заранее и во всеуслышание заявляю, что подобные слова должны быть расценены как непотребные и внушенные дьяволом». Потом, в припадке гнева, он как-то пригрозил, что способен отречься от своих убеждений и дать им обратный ход. Обо всем этом Ионас, конечно, знал, да и не он один. С каким же облегчением услышал он слетевшее с губ умирающего: «Да»! Оно стоило того, чтобы поведать о нем всей Германии: «Положа руку на сердце свидетельствуем, что он отошел к Господу с миром, не страшась подступающей кончины».
Освободитель Германии и после смерти обязан был оставаться фигурой символической, и его последователи не пожалели ради этого никаких усилий. Когда он только начинал свой путь, возглавив бунт против Церкви, его уже изображали на портретах с нимбом над головой, освещенным лучами, исходящими от Святого Духа. Меланхтон в эту пору называл его «святейшим человеком» и заявлял, что «презирать Лютера — значит презирать Христа». Другой ученик именовал его «Ангелом Бога живого». После Вормсского рейхстага Лютер получил анонимное послание, автор которого обращался к нему в форме молитвы: «О Мартин, превосходящий ученостью и набожностью всех святых отцов, избранный Богом для толкования Писания!» Его прах еще не успели предать земле, а Ионас уже говорил о нем как о «великом Пророке» и сравнивал его с Иоанном Крестителем, а Михаэль Целий превозносил его как Божьего избранника, стоящего в одном ряду с Илией, Иеремией, Иоанном Крестителем и апостолами, и выражал при этом отнюдь не только свое личное мнение. На похоронах Бугенхаген зачитал в его честь следующий стих из Апокалипсиса: «И увидел я другого Ангела, который имел вечное Евангелие, чтобы благовествовать живущим на земле». Свою речь он завершил призывом к колеблющимся отбросить всякие сомнения и смело устремиться вслед за Лютером, процитировав одну из последних произнесенных им перед смертью фраз: «О папа! При жизни я был тебе чумой, после смерти стану твоим концом!»
Уникальность судьбы Лютера заключается прежде всего в той роли, которую он играл долгих 25 лет — играл помимо своей воли, хотя и извлекая из нее пользу для самого себя. Судьба сделала его Символом Германии. Задумаемся, кому в церковных кругах нужна была его реформаторская деятельность. Считанным сторонникам Уиклифа и Гуса да еще, быть может, немногочисленным ученикам Пьера Вальдо, укрывшимся в Альпах. Как свидетельствуют все документы эпохи, Церковь в те времена настоятельно нуждалась в моральном обновлении и конкретных дисциплинарных мерах для его осуществления. Народы христианского мира жаждали прихода святого папы, который стал бы истинным Отцом верующих, а не просто очередным воинственным царьком. Они мечтали, чтобы епископы и кардиналы занимались церковными делами, а не прожигали жизнь в вихре удовольствий. Они хотели, чтобы монахи хранили верность уставу, а кюре ревностно исполняли свои обязанности, свершали таинства и отправляли божественную службу как положено. Пророк, приговоривший папу к смерти, отрицающий духовную власть епископов, провозгласивший никчемность монашеских обетов и церковных обрядов, никому из них не был нужен.
Напротив, выгоду из проповедей красноречивого и решительного монаха извлекли те, кого моральное оздоровление религии интересовало меньше всего: националистичес-ки настроенное дворянство, жаждущее столкновения Германии с Римом; падшее духовенство, искавшее оправдания своему недостойному поведению; лжемонахи, рвавшиеся из монастырей в мирскую жизнь; князья, с вожделением взиравшие на церковные земли; бюргеры, страстно мечтавшие сколотить состояние; наконец, смутьяны всех мастей, ненавидящие любую власть, и закоренелые греховодники, которых учение о спасении одной верой освобождало от ответственности за совершенные грехи. Доктрины Лютера специально никто не ждал, но, явившись, она устроила многих, найдя среди них живой отклик.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.