Лютер - [44]
— Выдано архиепископом Майнцским, — пробормотал он отрешенно. — Этого не может быть!
Он молча продолжал читать. Ханна с замиранием сердца следила за тем, как лицо обычно столь добродушного монаха все больше мрачнеет.
— Там что-то не так, святой отец? — немного погодя спросила Ханна. Она сделала шаг назад, отступив в тень яблони, ветви которой свисали через монастырскую стену. И вдруг у нее появилось чувство, будто этот монах поймал ее на чем-то запретном. Она оглянулась, сердясь на саму себя. Не надо было ни в коем случае показывать ему этот документ. Ведь это единственная ценность, которая у них с Гретой осталась. Чтобы купить его, они бросили в медный ящичек Тетцеля последние пфенниги.
— Объясни мне, Ханна, зачем ты купила это? — спросил Мартин, и голос его звучал строже, чем он хотел. — Ведь это же просто кусочек пергамента, и ты даже не можешь прочитать, что там такое написано. А слова — это…
Мартин замолчал, потому что заметил, что Ханна с трудом пытается сохранить самообладание. Она была готова расплакаться, и обычно тусклые глаза ее лихорадочно заблестели. Конечно, к этому поступку ее побудила святая вера. Более того, она принесла жертву, и из-за этой жертвы ей наверняка еще много дней придется жить впроголодь. Как он мог упрекать ее! Да и не только ее, но и других прихожан, которые отнесли доминиканцу свои деньги.
— Значит, этот документ ничего не стоит? — Голос Ханны был слаб, как дуновение ветра. Она указала на кусок пергамента, который Мартин по-прежнему держал в руках, но взять его назад не пыталась.
Мартин вздохнул.
— Это моя вина, что ты потеряла свои деньги, Ханна, — с сожалением произнес он. — Я в своих проповедях пытался кое на что намекнуть, но не выражался ясно. Наверное, я боялся говорить слишком откровенно. Но теперь всё, чаша терпения переполнилась, я колебался слишком долго…
Смятение Ханны росло. Она не очень-то понимала, о чем толкует монах, но постепенно в ней стало укрепляться смутное подозрение, что представление, свидетельницей которого она стала в Ютербоге, не в силах спасти людей от адского пламени. И пожертвованные монеты — тоже. Но если Тетцель ошибается, то, может быть, Папа в Риме ошибается тоже? Потрясенная этим предположением, Ханна взяла пергамент из рук Мартина. Она скомкала этот жалкий листок, а потом порвала его прямо на глазах у Мартина на мелкие кусочки, — ветер тут же подхватил их и унес в склизкую канаву возле ворот.
— Ты должна доверять милости Господней, — сказал Мартин, тяжело вздохнув, — а не словам какого-то одного священника!
Он пристально посмотрел на Ханну, понимая, что отнял у нее нечто более ценное, чем последние монетки, — он лишил ее уверенности. И теперь ему оставалось лишь молить Бога о том, чтобы вместо восхищения посулами Тетцеля в ее сердце поселилась надежда. Надежда, поддерживающая ее саму и ее дочь и опирающаяся на истину, а не на измышления человека, которому не дана власть отпускать грехи.
Мартин торопливо порылся в кошельке и, не обращая внимания на протесты Ханны, сунул ей в руку несколько монет.
— Прибереги деньги для Греты, чтобы у нее была еда, — сказал он и ринулся прочь, к воротам монастыря, только накидка взметнулась на ветру.
В этот вечер в дормитории долго не утихал шум. Обычно в ночные часы тишина соблюдалась неукоснительно, до первой утренней службы покой нарушался очень редко. Но почему-то именно сегодня покоя не было: сразу несколько братьев пожаловались на боли в желудке и на зубную боль. Брат Гернот, монах, который с юности выглядел старичком, поручил Мартину позаботиться о страждущих братьях. Мартин хотел было воспротивиться, но тут же сообразил, что неожиданное ночное бдение у постели больных поможет ему осуществить задуманное: он должен написать архиепископу и выразить свою тревогу по поводу легковесных проповедей Тетцеля. Епископу Альбрехту положено знать о том, что доминиканец и его подручные извращают таинство покаяния. Под началом Альбрехта находилось одно из самых значительных церковных курфюршеств. Если кто и обладал властью остановить вымогателя, то только он.
После того как в дормитории все успокоилось и наступила тишина, Мартин вынул из ящика бумагу и перо, зажег свечу и принялся писать. Пальцы не слушались. Поначалу он с трудом находил нужные слова, они всплывали в голове как бы нехотя, сопротивляясь. Мартин все время останавливался, чтобы убедиться в том, что выбрал верный тон. У него вовсе не было намерения рассердить епископа, но он должен был ясно дать ему понять, что он, как духовный владыка, духовный князь, выполняет важную миссию и важные обязанности, а такие как Тетцель попирают эту миссию. Но через некоторое время мысли Мартина хлынули потоком: «Как же так, ведь души, которые доверены Вашему высочайшему попечению, такого рода поучениями обрекаются на смерть! И та тяжкая ответственность за эти души, которой Вы облечены, возрастает непомерно. Именно поэтому я более не могу молчать…»
Звук колокола, призывающий монахов к заутрене, неожиданно оторвал Мартина от его мыслей. Заскрипели рядом с ним узкие койки больных. Изнеможенный, обернулся он к дверям и увидел брата Ульриха. Молодой монах смотрел на него, укоризненно качая головой.
Начало XX века современники назвали Прекрасной эпохой: человек начал покорение небесной стихии, автомобили превратились в обычное средство передвижения, корабли с дизельными турбинами успешно вытесняли с морских просторов пароходы, а религиозные разногласия отошли на второй план. Ничто, казалось, не предвещало цивилизационного слома, когда неожиданно Великая война и европейская революция полностью изменили облик мира. Используя новую системную военно-политическую методологию, когда международная и внутренняя деятельность государств определяется наличным техническим потенциалом и стратегическими доктринами армии и флота, автор рассматривает события новейшей истории вообще и России в первую очередь с учетом того, что дипломатия и оружие впервые оказались в тесной связи и взаимозависимости.
Когда выхода нет, даже атеист начинает молиться. Мари оказалась в ситуации, когда помочь может только чудо. Чудо, затерянное в песках у Каира. Новый долгожданный роман Веры Шматовой. Автора бестселлеров «Паук» и «Паучьи сети».
Первая часть книги – это анализ новейшей англо-американской литературы по проблемам древнерусской государственности середины IX— начала XII в., которая мало известна не только широкому российскому читателю, но и специалистам в этой области, т. к. никогда не издавалась в России. Российским историком А. В. Федосовым рассмотрены наиболее заметные работы англо-американских авторов, вышедшие с начала 70-х годов прошлого века до настоящего времени. Определены направления развития новейшей русистики и ее научные достижения. Вторая часть представляет собой перевод работы «Королевство Русь» профессора Виттенбергского университета (США) Кристиана Раффенспергера – одного из авторитетных современных исследователей Древней Руси.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Испания. Королевство Леон и Кастилия, середина 12-го века. Знатного юношу Хасинто призвал к себе на службу богатый и влиятельный идальго. Не каждому выпадает такая честь! Впору гордиться и радоваться — но не тогда, когда влюблен в жену сеньора и поэтому заранее его ненавидишь. К тому же, оказывается, быть оруженосцем не очень-то просто и всё получается не так, как думалось изначально. Неприязнь перерастает в восхищение, а былая любовь забывается. Выбор не очевиден и невозможно понять, где заканчивается верность и начинается предательство.
Пожалуй, нет на нашей планете ни одной культуры, в которой не использовались маски. Об этом свидетельствуют древние наскальные рисунки, изображающие охотников в масках животных. У разных народов маска сначала являлась одним из важнейших атрибутов ритуальных священнодействий, в которых играла сакральную роль, затем маски перекочевали в театры… Постепенно из обрядов и театральной жизни маски перешли в реальную, став обязательным атрибутом карнавалов и костюмированных балов. Но помимо масок украшающих и устрашающих, существует огромное количество профессиональных масок, имеющих специфические свойства: хирургическая – защищающая чистоту операционного поля, кислородная – подающая воздух больным и ныряльщикам, спортивные маски, сохраняющие лица от повреждений.
Долгожданное продолжение любимого абсолютно всеми читательницами страны бестселлера Елены Колиной «Дневник новой русской»! Тонкая ироничная история о сокровенных проблемах молодой петербурженки, подкупающая искренностью и особым взглядом на происходящее.
Контракт, заключенный Дженнингсом с “Ретрик Констракшн”, включал в себя несколько очень любопытных пунктов, с последствиями которых ему теперь пришлось столкнуться. Полностью стертые воспоминания, относящиеся к двум годам службы, и “замена предусмотренного контрактом денежного вознаграждения на какие-либо предметы и материалы, лично отобранные второй стороной” (т.е. работником). Но что же могло заставить человека, находящегося в здравом уме, отказаться от солидного денежного вознаграждения и заменить его кодовым ключом от непонятно какой двери, обрывком билета, депозитной квитанцией за какой-то “пакет”, куском проволоки, половинкой покерной фишки, полоской зеленой материи и автобусным жетоном? И каково же оказывается удивление Дженнингса, когда один за другим перечисленные предметы становятся для него жизненно важными и ведут к желаемой цели — получить от компании Ретрика полный расчет.© fantlab.ru.
История умственно отсталого юноши, рассказанная им самим на страницах этой книги, является воплощением мифа об «американской мечте» и одновременно острой сатирой на американское общество второй половины XX века.
За свой роман "Бесчестье" южноафриканец Кутзее был удостоен Букеровской премии - 1999. Сюжет книги, как всегда у Кутзее, закручен и головокружителен. 52-летний профессор Кейптаунского университета, обвиняемый в домогательстве к студентке, его дочь, подвергающаяся насилию со стороны негров-аборигенов, и сочиняемая профессором опера о Байроне и итальянской возлюбленной великого поэта, с которой главный герой отождествляет себя… Жизнь сумбурна и ужасна, и только искусство способно разрешить любые конфликты и проблемы.