Люси. Истоки рода человеческого - [34]

Когда Мэри примчалась в лагерь и сообщила, что она нашла то, за чем они охотились многие годы, Луис вскочил с постели и, забыв о лихорадке и обо всем остальном, побежал к месту находки. Он почти онемел от счастья при виде черепа, торчащего из отложений.

Это одна версия событий, наиболее популярная. Согласно другой версии, Луис взглянул на окаменелость, проворчал «Да ведь это всего лишь проклятый массивный австралопитек», — и вернулся в постель. В поддержку этого второго варианта высказывается биограф Луиса Соня Коул, которая приводит слова Мэри:

«Когда Луис увидел зубы, он был разочарован, так как надеялся найти Homo, а не австралопитека».

Восторг Лики перед Homo был его навязчивой идеей. Австралопитековые, утверждал он, хотя и представляют интерес, но все-таки не люди. Они даже не были нашими предками, так же как не был нашим предшественником, по мнению Лики, пекинский или неандертальский человек. В голове Лики глубоко засела мысль, что должна существовать прямая линия от Homo sapiens к какому-то более грубому, но уже явно сапиентному предку. И он рассчитывал найти его.

Сомнения Лики относительно претензий австралопитековых на место в ряду наших предков имели некоторое основание.

«Вспомните, — говорил Кларк Хоуэлл, — когда Лики нашел первый череп в Олдувае, он еще ничего не знал о его древности. Было очевидно, что это не череп человека. Эта форма была еще меньше похожа на человека, чем менее человекоподобный из двух южноафриканских типов; не забудьте, что и их возраста в то время никто толком не знал. К 1959 году ученые наконец-то признали, что австралопитеки не были обезьянами. Но превратить их в наших прародителей — значило сделать слишком большой скачок. Мы ассоциируем человеческое существо с культурой, с орудиями труда. Однако, несмотря на утверждения Реймонда Дарта, достоверной связи между южноафриканскими австралопитеками и орудиями обнаружено не было. Мы и сейчас не знаем, пользовались ли они орудиями. Если полагаться на факты, то похоже, что нет».

Именно поэтому поразила Кларка олдувайская находка Лики. Он знал, что в ущелье обнаружено множество разнообразных орудий. Присутствие черепа в одном с ними слое ошеломило его — это был совсем «не тот» череп! Кларк мог ожидать, что здесь будет найден Homo erectus какого-то очень раннего типа. На худой конец он еще кое-как примирился бы с грацильным Australopithecus africanus, который обладал зубами, похожими на человеческие. Но перед ним был массивный австралопитек (Australopithecus robustus). Такая находка была совсем непонятной. Ведь robustus менее человекоподобен, чем africanus. A экземпляр из Олдувая еще меньше напоминал человека.

И все-таки нашли именно его, и притом вместе с орудиями.

Пытаясь переварить эту неожиданность, Кларк, моргая, уставился на Лики. Тот с улыбкой наблюдал за шоковым эффектом своего «десерта». К тому времени Лики, разумеется, уже преодолел первоначальное разочарование, что череп принадлежит австралопитеку, а не Homo. Ведь это его находка, а значит — нечто экстраординарное. Лики решил, что поскольку зубы найденного им существа гораздо крупнее, чем у массивных австралопитеков, то оно вполне заслуживает собственного названия. Он писал: «Я против того, чтобы сочинять слишком много наименований для различных гоминид, но думаю, что желательно выделить данную находку в особый род. Поэтому я предлагаю назвать новый череп Zinjanthropus boisei». Первая фраза здесь звучала крайне фальшиво. Лики был известным «дробителем» — использовал мелкие различия как предлог для провозглашения новых видов — в отличие от «объединителей», которые пытаются упрощать дело, относя несколько типов к одному виду.

Родовое название, которое он предложил, происходило от арабского слова «Зиндж», означающего Восточную Африку, а видовое — boisei — было дано в честь Чарлза Бойса, оказывавшего финансовую поддержку трудам Лики. Однако это название долго не просуществовало. Другие исследователи, отмечая близкое сходство найденного Лики существа с массивным типом, предложили переименовать его в Australopithecus boisei, и постепенно это название вошло в обиход. Лики не особенно противился этому. Он называл череп «дорогуша». К нему пристало также прозвище «Щелкунчик» ("Nutcracker") из-за его необычайно мощных коренных зубов. Но большинству антропологов этот череп известен под названием «зиндж». Он и теперь, когда прошло уже больше двадцати лет, остается лучшим образцом данного типа.

Благодаря этой находке Лики в один день стал знаменитым. Однако в действительности открытие принадлежало Мэри, а не ему. Именно она нашла череп. Именно она склеила несколько сотен кусочков, из которых он состоял, потратив на это месяцы кропотливого труда. Кларк Хоуэлл был одним из первых, кто увидел череп в собранном виде. Луис не раз предоставлял подобную возможность неизвестным молодым антропологам. Очевидно, он помнил, какую роль играли сходные события в его собственной карьере.

Публичная демонстрация зинджа состоялась на Четвертой панафриканской конференции по предыстории человека в Леопольдвиле в конце того же года. Это был гвоздь программы. Те, кто там присутствовал, до сих пор помнят трепет удивления, который пробежал по залу, когда Луис с гордостью представил череп. Все поражались, как столь примитивное существо могло произвести каменные орудия, которые находили на дне ущелья. Ученые могли думать все что угодно, но они вынуждены были считаться с публичным заявлением Лики, что зиндж — хоть это и казалось невероятным — создавал орудия.