Люси. Истоки рода человеческого - [133]

Селати, проводник-афар, во время экспедиции 1980 года дежурит на крыше лендровера, охраняя лагерь.

В строении стопы Australopithecus afarensis. как будто бы содержался ключ к решению другой проблемы, все еще остававшейся открытой: какие изменения костей стопы были связаны с прямохождением? У человека суставные поверхности костей плюсны расширены вверху и сужены внизу. Для шимпанзе характерно обратное соотношение. Афарский австралопитек в этом смысле занимает как бы промежуточное место. Возможно, что его кости представляют собой переходную стадию и что способность манипулировать пальцами могла утрачиваться постепенно, по мере изменения формы концевых участков плюсневых костей. И вновь Лэтимер предупреждает, что этот вывод может оказаться ошибочным. Стопа шимпанзе — это одно, она предназначена для действий, которые свойственны обезьяне. Стопа человека — совсем другое: это специфическая структура, приспособленная уже для иного образа жизни. Стопа афарского австралопитека, по мнению Лэтимера, может быть чем-то третьим, и вовсе не обязательно — переходной стадией от одной эволюционной ступени к другой, более высокой. Ее можно рассматривать как оптимальную конструкцию для данного вида гоминид, ведущих определенный образ жизни в определенных местах. Мы не знаем, насколько быстро эволюционировала стопа гоминид, когда и как происходил этот процесс. Чтобы ответить на эти вопросы, говорит Лэтимер, нужны новые и притом более древние находки.

Рядом с Лэтимером за другим лабораторным столом расположился Билл Кимбел. Он целый год работал над неполным черепом подростка, одной из находок с участка 333. В 1979 году он возил его слепок в Южную Африку, чтобы сравнить с черепом «бэби из Таунга». Прежде никто этого не делал, так как ничего сопоставимого с «бэби из Таунга» не было найдено. Среди ископаемых остатков, обнаруженных в Южной и Восточной Африке после 1924 года, до сих пор нет других черепов, которые принадлежали бы детенышам австралопитеков.

Результаты произведенного Кимбелом сравнения очень интересовали меня и Тима. Нас задевали возражения Ричарда и Мэри Лики против предложенного названия Australopithecus afarensis, а также утверждение Лоринга Брейса, будто новый вид слишком близок к Australopithecus africanus, чтобы беспокоиться об их разграничении. Примерно в том же духе высказывался и Филип Тобайес, который в молодости был ассистентом у Дарта, а теперь стал профессором анатомии в университете Витватерсранд в Йоханнесбурге.

В детском возрасте сходство между шимпанзе, австралопитеками и людьми больше, чем во взрослом состоянии; поэтому, рассуждали мы с Тимом, если окажется, что подросток с участка 333 заметно отличается от «бэби из Таунга», то оснований для выделения нового вида Australopithecus afarensis будет значительно больше. После возвращения Кимбела мы с радостью узнали из его отчета, что между двумя формами есть очень много морфологических различий, позволяющих без труда провести разграничение.

Тем временем Оуэн Лавджой в Кентском университете продолжал анализ костей таза и нижних конечностей Люси. Лавджой очень вдумчив и наделен богатым воображением, он говорит: «Если вы проводите с окаменелостями 24 часа в сутки, то в конце концов вас начинают постоянно мучить два вопроса: что и почему?».

Таз Люси задал ему пищу для размышлений. Около года ушло на его реконструкцию. Закончив ее, Лавджой увидел, что получилось нечто необычное: пропорции и форма таза нуждались в объяснении, так как не соответствовали прежним теориям относительно строения таза, прямо-хождения и развития детенышей.

Согласно общепринятому представлению, в процессе эволюции таз у гоминид расширялся, чтобы их большеголовые детеныши могли проходить через родовые пути. Эта теория процветала до открытия Люси, таз которой по своей форме приближался скорее к человеческому, чем к обезьяньему, хотя был не очень большим и сама Люси не отличалась крупным мозгом. Однако этот таз, будучи небольшим в передне-заднем направлении, достигал значительной ширины, что придавало ему своеобразную овальную форму.

Как обычно, Лавджой подошел к решению этой проблемы, задавшись вопросом относительно механических функций, в данном случае: каковы были соотношения между тазом и мышцами, приводившими в движение нижние конечности? Для начала он изучил таз шимпанзе и отметил, что подвздошные кости (большие уплощенные кости, примыкающие с обеих сторон к нижнему отделу позвоночника, к которым прикрепляются мышцы, управляющие движениями бедра) расположены так, как это должно быть при четвероногом, а не двуногом способе передвижения. Шимпанзе может иногда выпрямиться и пройти в таком положении короткое расстояние. Однако обезьяна быстро устает, потому что мышцы, которые идут от ноги к крыльям таза, расположены не совсем так, как было бы нужно при этом типе локомоции. Чтобы эти мышцы лучше работали, подвздошная кость должна выступать не вбок, как у шимпанзе, а вперед, составляя таким образом относительно большую долю тазового пояса. Тогда мышцы станут короче и будут действовать под более выгодным углом.