Люси. Истоки рода человеческого - [126]

Трудность состояла в том, что Лавджой не мог найти палеонтологических данных, подтверждающих эти идеи. Он отстаивал их в спорах со своими коллегами, пользуясь чисто логическими доводами, но не имел успеха. Он занялся механикой локо-моции и изучил ее лучше, чем многие анатомы. Но найти «последнюю улику», т. е. ископаемые остатки, которые могли бы подтвердить его правоту, ему так и не удавалось. Самая древняя из хорошо датированных находок австралопитековых относилась примерно к двум миллионам лет. В это время австралопитеки уже могли хорошо ходить на двух ногах; по крайней мере так думал Лавджой, хотя другие не соглашались с ним. Для него было крайне огорчительно, что кости нижних конечностей австралопитековых не были достаточно хорошо представлены в коллекциях и он не мог доказать свою правоту. Поэтому он очень разволновался, когда в самом начале 1974 года я зашел к нему в кабинет, держа в руках, как я заявил, коленный сустав из Хадара возрастом в три миллиона лет.

Внезапно прямохождение сделалось на миллион лет древнее, чем об этом думали вчера.

— Быть может, так оно и было, — сообщил Лавджой группе слушателей из моей лаборатории, — но мы располагали всего лишь одним маленьким коленным суставом. Я сказал Дону, что он должен вернуться и найти для меня целую особь. Он согласился и привез Люси. Тогда я сказал: «Хорошо, а теперь добудьте мне несколько особей». И на будущий год он нашел «первое семейство». Когда я изучил эти кости, стало ясно, что они принадлежали существам, великолепно передвигавшимся на двух ногах. Теперь я мог уверенно идти вперед и попытаться выяснить причины прямохождения. Они не были связаны с орудиями. Найденные Доном костные остатки древнее любых известных орудий. Тогда я вспомнил о размножении и стал размышлять над «стратегией К».

В этот момент Лавджой обратился к одному из студентов.

— Итак, — сказал он, — вы представитель вида с чересчур большой К-ориентацией. Как бы вы поступили, чтобы исправить положение?

— Ну, я бы постарался как-то уменьшить эту ориентацию. Низшие обезьяны — более процветающая группа. Нужно больше походить на них.

— Вы предложили бы вернуться вспять? — спросил Лавджой. — Встать на четвереньки и уменьшить объем мозга?

— Что-нибудь в этом роде.

— Вы не можете этого сделать. Система обратных связей не позволит. Она будет толкать вас в прямо противоположную сторону.

— Что же тогда делать?

— Может быть, нацелиться на самое слабое звено в цепи — низкую рождаемость? И увеличить число детенышей?

— Но ведь К-стратегия в своем крайнем варианте препятствует этому, — возразил студент. — Вы сами об этом говорили и приводили очень убедительные доводы насчет обратной связи.

— Хорошо, но, допустим, нам удастся что-то изменить таким образом, чтобы можно было иметь больше детенышей.

— Что, например?

— Способ передвижения: надо стать двуногим.

Этот неожиданный и казавшийся абсолютно нелогичным вывод привел слушателей в такое замешательство, что Лавджою пришлось еще раз сделать экскурс в историю. Он вновь вернулся к миоцену, когда человекообразные обезьяны процветали, и стал оценивать их образ жизни и способы передвижения. Некоторые из этих миоценовых предшественников были брахиаторами, другие — «четверорукими», третьи передвигались, опираясь на согнутые пальцы верхних конечностей, четвертые ходили на двух ногах. У всех была резко выражена К-стратегия. И сегодня все, за исключением двуногих существ, могут рассматриваться как тупиковые ветви эволюции.

Почему прямоходящие добились успеха, что сыграло в этом решающую роль? Ответ: им удалось избежать ловушки, в которую попали другие К-ориентированные виды, а именно — слишком долгих промежутков между последовательными родами, приводящих к очень низкой рождаемости у всех человекообразных обезьян. Как правило, антропоиды производят на свет каждый раз только одного детеныша. Пока самка носит его, кормит и присматривает за ним, она — как бы долго это ни было — не может иметь другого. Самка шимпанзе становится рецептивной (сексуально восприимчивой) только после того, как ее детенышу исполнится около пяти лет. Все это время она полностью занята выращиванием первого и не в состоянии обзавестись вторым. Физиологическая причина заключается в том, что выкармливание детеныша и забота о нем тормозят наступление эструса.

— Нужно было найти способ, — сказал Лавджой, — увеличить частоту рождений, уменьшить интервал между ними. Как можно этого достичь?

— Поскорее отделаться от первого детеныша.

— Не отделаться поскорее, — возразил Лавджой, — а заботиться одновременно о двух. Мать могла бы распределять свои усилия между двумя, а впоследствии тремя и четырьмя детенышами.

— Как ей это удастся?

— Она будет меньше двигаться, расходуя тем самым меньше энергии.

Кроме того, объяснил Лавджой, чем больше перемещений приходится совершать детенышам, тем больше опасностей подстерегает их: они могут потеряться, упасть с дерева, попасть в лапы хищникам. Когда мать переносит детеныша, он держится за нее либо она поддерживает его. Если она полезет на дерево, где растут зрелые фиги, и потянется за ними, она может уронить детеныша.