Люмен - [77]

Я сглатываю ком, подступивший к горлу.

– Я не католичка, – осторожно говорю я, чтобы это прозвучало максимально мягко в этом особенном месте.

Он лишь улыбается мне в ответ.

– Постараюсь не использовать этот факт против тебя, – обещает мне он и протягивает свою ладонь.

Я пожимаю ее, чувствуя тепло его кожи.

– Я отец Томас, – представляется он, – а это мой приход. Добро пожаловать!

Даже его руки излучают свет. Я чувствую тепло, когда он прикасается ко мне, и впервые за несколько недель мне становится так легко и комфортно.

– Спасибо, – бормочу я.

– Хочешь, я проведу тебе экскурсию? – предлагает он, и я согласно киваю:

– Я только за.

Он не спрашивает меня, зачем я пришла и что мне нужно, он просто проводит меня по кругу, периодически указывая на тот или иной артефакт, на какую-то любопытную деталь интерьера или на великолепно расписанный витраж. Он разговаривает со мной, не жалея времени, и заставляет меня почувствовать себя так, словно во всем мире осталась только я, словно я – лучшая компания для него.

Наконец, заканчивая свой рассказ, он обращается ко мне:

– Не хотела бы ты присесть?

Я хочу.

Он усаживается рядом со мной, и только теперь мы погружаемся в молчание.

– Мне сказали, что моя мама частенько сюда ходила, – наконец признаюсь я, – и мне просто хотелось почувствовать себя ближе к ней.

Священник изучает меня своим пристальным взглядом:

– И как? Помогло?

Я пожимаю плечами:

– Не очень.

– Я служу здесь уже довольно давно, – кротко говорит он, – мне кажется, я знаю твою маму. Лора Саваж, верно?

Я очень удивлена тем, как быстро ему удалось угадать, но он только смеется в ответ.

– Дитя, да ты же ее зеркальная копия, – улыбается он, – совсем несложно догадаться, чья ты дочь.

– Вы знали ее? – в изумлении выдыхаю я, и на этот раз мне почему-то удается почувствовать себя ближе к ней, только потому что он тоже был с ней знаком.

Он кивает, глядя в сторону изваяния Девы Марии.

– У Лоры была потрясающе светлая душа, – говорит он с нежностью, – я вижу то же самое и в твоих глазах.

Я сглатываю подступившую к горлу боль, и священник моргает.

– Прости, что задел твои чувства. Но теперь она с Господом. Пусть же душа ее покоится с миром. И дух твоего брата тоже.

Мне кажется, мое дыхание покидает меня.

– Вы знали и моего брата тоже?

Отец Томас отрицательно встряхивает головой:

– Нет, но я проводил его последнее причастие в больнице. А еще я приеду на его похороны в ваш фамильный мавзолей на этой неделе.

Мои глаза горят от слез, и я нервно вращаю медальон с образом святого Михаила, когда-то принадлежавший Финну.

– Я прокляла святого Михаила, – признаюсь ему я, – там, на пляже. Как вы думаете, это поэтому мы не смогли спасти Финна?

Его глаза широко распахиваются от удивления.

– Конечно же, нет, дитя. Бог и святой Михаил видели, что в тот момент тебе было очень больно. Тебе нужно поверить мне. Все, что происходит, имеет свою причину.

Он пристально смотрит на медальон у меня на шее, и только сейчас я осознаю, что сама не понимаю, зачем надела его. Думаю, потому, что он принадлежал Финну.

– Мама подарила его брату уже давно, – рассказываю я священнику, – но он не помог. Ведь он должен был защищать его…

Отец Томас покачивает головой.

– Просто время Финна пришло. Но тебе стоит продолжать носить его. С ним ты будешь постоянно чувствовать присутствие брата, а святой Михаил будет помогать тебе во всех твоих начинаниях, Калла. Поверь мне.

Вера.

Это даже немного смешно в той ситуации, в которой я оказалась.

– Давай помолимся вместе, – предлагает он, и я не берусь с ним спорить, потому что вреда от этого точно не будет.

Наши голоса звучат мягко, сливаясь в унисон в золотистых лучах солнечного света.

Мы сидим бок о бок прямо перед распятием Христа.

С обеих сторон от нас изображения Девы Марии.

Святой Архангел Михаил, спаси нас в этой битве. Защити нас от слабости и проделок дьявола. Ему не устоять против Бога нашего, которому мы смиренно молимся. Помоги нам в этом, о князь Сил Небесных, наделенный Божьей силой. Свергни же в преисподнюю Сатану и все злые силы, что рыскают по миру в поисках сломленных душ. Аминь.

– Вы верите в злые силы? – спрашиваю я, когда мы заканчиваем, и почему-то я снова покрываюсь гусиной кожей.

Меня охватывает ощущение, что я нахожусь под чьим-то пристальным наблюдением, но, открывая глаза, я обнаруживаю, что сам Иисус смотрит на меня со своего распятия. У него такой мягкий, всепрощающий взгляд, и это кажется мне странным, учитывая, что кровь сочится по его ногам.

– Конечно, – кивает священник, – в мире есть как добро, так и зло. И они находятся в балансе друг с другом, Калла.

Но правда ли это?

– Это потому, что никакая энергия не может быть уничтожена? – шепотом спрашиваю я. – Потому что она перемещается от одного предмета к другому, и так до бесконечности?

Священник мотает головой:

– Я ничего не знаю об энергии. Я знаю только, что существуют добро и зло. И задача каждого человека заключается в том, чтобы найти свой собственный баланс этих сил. И ты тоже поймешь, какой он для тебя.

Пойму ли я это когда-нибудь?

Священник внимательно изучает меня несколько мгновений.

– Близнецы всегда являлись для меня чудом природы, загадкой, – говорит он мне, – ты знала, что некоторые люди верят в то, что Каин и Авель были близнецами?