Людвиг II - [8]

Кстати, в данном издании мы практически не будем подробно останавливаться на замках Людвига II как таковых. В 2009 году в издательстве «Вече» вышла книга «Замки баварского короля»,[17] в которой этой теме было отведено значительное место. Однако с того времени в нашем распоряжении оказались многочисленные дополнительные материалы, не вошедшие в упомянутый труд. Поэтому, несмотря на неизбежные повторения, по сравнению с «Замками» биографический материал, посвященный Людвигу II, в настоящем издании дополнен, а также частично исправлен, на что обращаем особое внимание читателя.

В заключение нашего предисловия — интродукции, в которой, как и положено вступлению, соединены воедино основные лейтмотивы представляемой драмы, впоследствии раскрываемые по мере развития сюжета, — еще раз вскользь вернемся к упомянутому нами альбомному изданию «Götterdämmerung», посвященному личности короля Людвига II. В связи с этим весьма удачным «говорящим» названием будет уместно обратить внимание на одно немаловажное обстоятельство, позволяющее в какой-то мере поставить некоторые точки над «i». Итак, одноименное название вагнеровской оперы, более известной нам сегодня как «Гибель богов», в России довольно долго переводили как «Закат богов», или «Сумерки богов». Последний вариант является гораздо более правильным и в философском, и непосредственно в переводческом смысле (нем. Dämmerung буквально переводится как «сумерки, вечерние сумерки, рассвет, предрассветный полумрак»). То есть это слово может означать и закат, и рассвет одновременно! Ведь если бы Вагнер хотел подчеркнуть трагическую составляющую сюжета всей своей тетралогии, он бы напрямую использовал в названии «Untergang» — «гибель», или «Tod» — «смерть». Но он использовал «Dämmerung», а значит, переводить название музыкальной драмы как «Гибелъ богов» никак нельзя. Это значит не понимать глубинного скрытого смысла, заложенного в ней композитором: смерть одновременно является возрождением. «Это совсем не смерть, так как смерть у Богов отсутствует. То, что ошибочно принимают за «Гибель Богов», — это лишь сумерки, сон, в который время от времени впадают целые пантеоны. Этот процесс далеко не трагичен, так как не является необратимым, и не морален, так как вполне естественен. Он — далеко не «последствие греха», наоборот, с нордической точки зрения «грехом» было бы отступление от Судьбы и желание Богов избежать неизбежного».[18]

Людвиг II не бежал от своей судьбы. Да, он до последнего боролся с ветряными мельницами, как и другой известный «сумасшедший» Дон Кихот, и так же, как тот, проиграл. Но проиграл достойно, одержав победу в главном: никто не может его упрекнуть в том, что он хоть раз изменил своим идеалам. Людвиг просто родился не в свое время. А может, это как раз само время Людвига — антиромантический XIX век — было безумным, отвергнувшим все светлое и идеальное, что было в рыцарском прошлом? Кстати, к чему привел нигилизм XIX века, во всей полноте ощутил на себе век XX с его кровавыми войнами, массовым варварским уничтожением людей, разгулом преступности и разврата.

Как мы уже говорили, наш век навсегда простился с романтизмом. Мы живем, следя за курсом иностранных валют, и, если честно, не очень-то верим в пресловутое «светлое будущее», убеждая себя в том, что «политика во все времена — дело циничное и бесчестное». Исторические примеры доказывают нам этот неутешительный факт: тиран, если, конечно, он при этом не самодур вроде шведского короля Эрика XIV или английского короля Генриха VIII, часто бывает способен вывести свою страну из политического кризиса (не будем уточнять, какой ценой), но как только у власти оказывается слабовольный человек, живущий возвышенными романтическими идеалами и, словно новый Дон Кихот, пытающийся в одиночку бороться с «ветряными мельницами нравственной деградации человечества», дело заканчивается катастрофой…

Многого мы еще не знаем о последнем короле-романтике, оставшемся для своих потомков, как он и хотел, «вечной загадкой». Как сказал Артур Шопенгауэр, «у гения и безумца общее то, что и тот и другой живет в своем собственном мире и оторван от мира реального». Был ли король безумцем? Или гением? Однажды, в конце 1870 года, в начале своей дружбы с Рихардом Вагнером Фридрих Ницше подарил композитору офорт Альбрехта Дюрера «Рыцарь, смерть и дьявол», о котором написал в комментарии к своей работе «Рождение трагедии»: «Ум, чувствующий себя безнадежно одиноким, не найдет себе лучшего символа, чем «Рыцарь» Дюрера, который в сопровождении своей лошади и собаки следует по пути ужаса, не думая о своих страшных спутниках, не озаренный никакой надеждой». Эти слова в полной мере можно отнести и к личности Людвига II.

Что ж, может, когда-нибудь вся правда о нем и откроется. А может, не нужно приподнимать таинственный покров, закрывший от нас то, о чем и так знают и молчат стены прекрасных сказочных замков, величественные лебеди и воды Штарнбергского озера, в которых он нашел свою смерть.

Среди баварского народа до сих пор живет легенда о том, что зимой по ночам в горах слышится громкий топот лошадей и в вихре бешеной скачки по снежным сугробам проносятся сани-лебеди, в которых сидит призрак красавца короля, которого народ не сумел защитить от его врагов… Но Боги не умирают, они просто ждут наступления лучших времен. И эти времена непременно наступят, если люди будут продолжать верить в добрые сказки и светлые идеалы, ради которых совершаются романтические прекрасные безумства\ И вот тогда Дон Кихот вернется — отныне и навсегда!