Людовик XIV - [52]
Эти неудачи дают повод обвинить Лувуа в том, что он продвигает генералов, более способных угождать и заискивать, чем командовать войсками. Его влияние уменьшается. Но одновременно возрастает влияние клана Кольбера, сын которого, Сеньеле, как и его отец, влюбленный в морской флот, получает доступ в Большой совет, а Кольбер де Торси[124] добивается приобщения к занимаемой его отцом должности государственного секретаря по иностранным делам.
В 1690 году командование армией во Фландрии берет на себя герцог Люксембургский, и всё меняется. 1 июля под Флерюсом он наголову разбивает армию принца Вальдека. Он мог бы продолжить продвижение, но король останавливает его, предпочитая, как всегда, осадную войну наступательной. 10 июля флот, созданный Кольбером и Сеньеле, под командованием Турвиля[125] разбивает у мыса Бевезье (Бичи-Хед) в Ла-Манше англо-голландский флот, нанеся ему существенный урон. Лондон охватывает паника.
В тот же день франко-ирландские войска под командованием Якова II Стюарта и Лозена, высадившиеся в Ирландии, чтобы вернуть королю трон, были разбиты на реке Войн Вильгельмом и Шомбергом, французским маршалом, перешедшим на сторону врага. 27 июля в Париже распространяется слух о том, что Вильгельм убит. Жан Кристиан Птифис пишет: «В народе это вызвало взрыв ликования. Взрыв спонтанный… Всю ночь на улицах пели и танцевали, открывали бочки с вином, пили за здоровье короля Франции и проклинали его соперника».
В Версале возбужденная толпа сметает охрану, заполняет двор и устраивает фейерверки под окнами Людовика.
В августе под Стаффардой в Пьемонте Катина[126] наносит поражение герцогу Савойскому.
Собравшиеся в марте 1691 года в Гааге члены коалиции, удрученные этой чередой поражений, пребывают в растерянности. Вильгельм, как всегда, старается укрепить их боевой дух. А тем временем Людовик стягивает стотысячное войско к Монсу, чтобы начать столь милую его сердцу широкомасштабную осаду. Вильгельм приходит на помощь слишком поздно и, потерпев поражение, возвращается в Англию. Смерть папы Александра VIII и избрание в июле Иннокентия XII еще улучшают отношения между Францией и Римом — между ними теперь царит редкое согласие.
Людовик приказывает забыть о четырех положениях, определяющих статус Галликанской церкви, едва не приведших ее к схизме, а папа делает всё возможное для укрепления этого альянса.
В июле того же года от апоплексического удара в возрасте пятидесяти лет внезапно умирает Лувуа. Все испытывают облегчение. Его отвратительный характер с годами стал и вовсе невыносимым, так как к жестокости и упрямству, заставлявшим всех бояться его, добавилась еще и вздорность, ибо со смертью Кольбера исчез сдерживавший его противовес. Жан Кристиан Птифис считает, что именно с 1691 года, а не с 1661-го «король реально полностью взял власть в свои руки», ибо, по его мнению, Кольбер и особенно Лувуа препятствовали свободному выражению его воли.
Сен-Симон, которому в ту пору было 16 лет, заметил на лице короля «какое-то выражение легкости и свободы». Посол Венеции отмечает: «Лувуа в глазах всех был душой правления» — и добавляет, что «отныне ход делам будет давать непосредственно сам король».
Однако во всеобщем облегчении ощущается некоторый оттенок тревоги. Кое-кто, в том числе и мадам де Севинье, задается вопросом: «А может быть, Лувуа был незаменим?» «Вот и умер месье де Лувуа, этот великий министр, столь влиятельный человек, занимавший столь важное место, личность которого, как говорит месье Николь (знаменитый в ту пору янсенистский моралист. — Э. Д.), была столь значительна, что являлась центром очень многого».
Людовик, как обычно, выказывает истинно королевскую невозмутимость. Посланнику Якова II, явившемуся с выражениями соболезнования, он отвечает: «Месье, скажите королю Англии, что я потерял прекрасного министра, но от этого не пострадают ни его дела, ни мои».
Чтобы доказать это, он устраивает в следующем году гигантский военный парад в Живри, в Бургундии, с ослепительной торжественностью начинает осаду Намюра и с безжалостной невозмутимостью возвращается в Париж 16 июня, в годовщину смерти Лувуа.
Тем не менее в период с 1691 по 1715 год эта внешняя уверенность скрывает нечто, причем весьма существенное, что свидетельствует об ослаблении королевской власти: во-первых, финансовые трудности, которые длятся с 1699 по 1708 год, и во-вторых, влияние войны, которая продолжается с 1701 по 1709 год. Это были десять лет движения «на холостом ходу», самый трагический период царствования Людовика, когда объединенная Европа делает всё, чтобы унизить королевство, а если удастся, и расчленить его. В обоих случаях ответственность ложится на Мишеля де Шамийяра, который сначала играл с королем на бильярде, а потом стал его другом и, как утверждает Франсуа Блюш, «почти что его фаворитом». Одно то, что Франсуа Блюш употребил слово «фаворит», более пятидесяти лет находившееся под запретом, говорит о том, насколько бремя лет ослабило короля.
Шамийяру, возглавляющему финансовое и военное ведомства, которые раньше делили между собой Кольбер и Лувуа, катастрофически не хватает размаха, необходимого для исполнения даже одной из этих должностей (а для исполнения обеих нужен был бы сверхчеловек). Несмотря на его добросовестность — а этого качества у него в избытке — он изнемогает под бременем непосильных для него обязанностей. И это касается не только его одного. Все замечают, что Людовик, ставший с годами подозрительным и обидчивым, с удовольствием окружает себя, по словам неизменно язвительного Сен-Симона, либо «очень молодыми людьми», либо неприметными служителями.
Вождь гуннов Аттила (395–453) остается загадкой. Проявив себя выдающимся дипломатом и гениальным стратегом, он сумел объединить бесчисленные гуннские отряды, рассеянные от сердцевины Азии до центра Европы, и за полтора десятка лет создать империю, простиравшуюся от Аральского моря до Дуная. Разгромив и обложив данью Восточную и Западную Римские империи, он неожиданно отказался от взятия обеих столиц — Константинополя и Рима, предпочитая их роскоши свой разборный деревянный дворец. Вторгшись в 451 году в Галлию, он был остановлен в Шампани на Каталаунских полях и необъяснимым образом отступил перед римским военачальником Аэцием, своим другом детства.
Блистательный Лопе де Вега, ставший при жизни живым мифом, и сегодня остается самым популярным драматургом не только в Испании, но и во всем мире. На какое-то время он был предан забвению, несмотря на жизнь, полную приключений, и на чрезвычайно богатое творческое наследие, включающее около 1500 пьес, из которых до наших дней дошло около 500 в виде рукописей и изданных текстов.
Об этом удивительном человеке отечественный читатель знает лишь по роману Э. Доктороу «Рэгтайм». Между тем о Гарри Гудини (настоящее имя иллюзиониста Эрих Вайс) написана целая библиотека книг, и феномен его таланта не разгадан до сих пор.В книге использованы совершенно неизвестные нашему читателю материалы, проливающие свет на загадку Гудини, который мог по свидетельству очевидцев, проходить даже сквозь бетонные стены тюремной камеры.
Самый знаменитый венецианец всех времен — это, безусловно, интеллектуал и полиглот, дипломат и сочинитель, любимец женщин и тайный агент Джакомо Казанова. Его судьба неотделима от города, в котором он родился. Именно поэтому новая книга историка Сергея Нечаева — не просто увлекательная биография Казановы, но и рассказ об истории Венеции: достопримечательности и легенды этого удивительного города на воде читатель увидит сквозь призму приключений и похождений великого авантюриста.
Предисловие к роману Всеволода Вячеславовича Иванова «Похождения факира».
Автобиография автора из журнала «Знамя» №5 2000 г.
Владимир Быстряков — композитор, лауреат международного конкурса пианистов, заслуженный артист Украины, автор музыки более чем к 150 фильмам и мультфильмам (среди них «Остров сокровищ», «Алиса в Зазеркалье» и др.), мюзиклам, балетам, спектаклям…. Круг исполнителей его песен разнообразен: от Пугачёвой и Леонтьева до Караченцова и Малинина. Киевлянин. Дважды женат. Дети: девочка — мальчик, девочка — мальчик. Итого — четыре. Сыновья похожи на мам, дочери — на папу. Возрастная разница с тёщей составляет 16, а с женой 36 лет.
В. К. Зворыкин (1889–1982) — человек удивительной судьбы, за океаном его называли «щедрым подарком России американскому континенту». Молодой русский инженер, бежавший из охваченной Гражданской войной России, первым в мире создал действующую установку электронного телевидения, но даже в «продвинутой» Америке почти никто в научном мире не верил в перспективность этого изобретения. В годы Второй мировой войны его разработки были использованы при создании приборов ночного видения, управляемых бомб с телевизионной наводкой, электронных микроскопов и многого другого.
Литературная слава Сергея Довлатова имеет недлинную историю: много лет он не мог пробиться к читателю со своими смешными и грустными произведениями, нарушающими все законы соцреализма. Выход в России первых довлатовских книг совпал с безвременной смертью их автора в далеком Нью-Йорке.Сегодня его творчество не только завоевало любовь миллионов читателей, но и привлекает внимание ученых-литературоведов, ценящих в нем отточенный стиль, лаконичность, глубину осмысления жизни при внешней простоте.Первая биография Довлатова в серии "ЖЗЛ" написана его давним знакомым, известным петербургским писателем Валерием Поповым.Соединяя личные впечатления с воспоминаниями родных и друзей Довлатова, он правдиво воссоздает непростой жизненный путь своего героя, историю создания его произведений, его отношения с современниками, многие из которых, изменившись до неузнаваемости, стали персонажами его книг.
Та, которую впоследствии стали называть княжной Таракановой, остаётся одной из самых загадочных и притягательных фигур XVIII века с его дворцовыми переворотами, колоритными героями, альковными тайнами и самозванцами. Она с лёгкостью меняла имена, страны и любовников, слала письма турецкому султану и ватиканскому кардиналу, называла родным братом казацкого вождя Пугачёва и заставила поволноваться саму Екатерину II. Прекрасную авантюристку спонсировал польский магнат, а немецкий владетельный граф готов был на ней жениться, но никто так и не узнал тайну её происхождения.
Один из «птенцов гнезда Петрова» Артемий Волынский прошел путь от рядового солдата до первого министра империи. Потомок героя Куликовской битвы участвовал в Полтавской баталии, был царским курьером и узником турецкой тюрьмы, боевым генералом и полномочным послом, столичным придворным и губернатором на окраинах, коннозаводчиком и шоумейкером, заведовал царской охотой и устроил невиданное зрелище — свадьбу шута в «Ледяном доме». Он не раз находился под следствием за взяточничество и самоуправство, а после смерти стал символом борьбы с «немецким засильем».На основании архивных материалов книга доктора исторических наук Игоря Курукина рассказывает о судьбе одной из самых ярких фигур аннинского царствования, кабинет-министра, составлявшего проекты переустройства государственного управления, выдвиженца Бирона, вздумавшего тягаться с могущественным покровителем и сложившего голову на плахе.