Людовик XIV - [44]
Армия поглотила все ресурсы страны. Сквозь блистательный ореол славы, окружающий это царствование, явственно видится угроза тотального банкротства.
Король же, похоже, недооценивает размеры беды. Он знает, что денег не хватает, что война не может «кормить» войну. Но он спокойно взирает на крушение «кольбертизма», этой меркантилистской доктрины, которая ставила своей задачей сделать его «самым богатым монархом в мире».
В результате Нимвегенского мира голландцы добились отмены устрашающего таможенного тарифа 1667 года и возврата к тарифу 1664 года. Война, похоже, не имела для них слишком драматичных последствий, и они вскоре обрели свое прежнее благоденствие.
Во Франции же, напротив, финансовый кризис сводит на нет все усилия генерального контролера. Королевские мануфактуры, на создание которых были потрачены большие деньги, — Сен-Гобен[108], Бове и другие — прозябают из-за отсутствия субсидий и заказов, торговые компании не выдерживают конкуренции. Вест-Индская компания объявила о своей ликвидации в 1674 году. Тогда же интендант Новой Франции, иначе говоря, Канады был уведомлен о том, что провинция должна обходиться собственными средствами ввиду отсутствия свободных судов для обеспечения регулярной связи с метрополией. Ост-Индская компания, которая так и не смогла добиться преуспеяния, теряет все свои фактории в Индийском океане, за исключением острова Бурбон (современный Реюньон). Сенегальская компания рухнула из-за разорения своего банка. Северная компания, неспособная противостоять голландцам в Северном и Балтийском морях, исчезает в связи с банкротством ее руководителей. Злоупотребления одного из ставленников Кольбера губят Ближневосточную компанию. Война лишила Кольбера возможности проводить в жизнь свою политику.
1678 год. Мансар[109] начинает в Версале строительство южного крыла дворца. Но именно в этот момент начинается скандальное «дело об отравлениях», которое своей гнусностью бросает тень на блеск королевского величия.
Дело начинается 12 марта с ареста Катрин Деэй Монвуазен, или просто Вуазен, подозреваемой в колдовстве. 17 марта Адам Кере (Кобре), именующий себя аббатом Лесажем, мнимый священник, мнимый ученый, отпетый мошенник, также взят под стражу.
Седьмого апреля Людовик учреждает для расследования «дела об отравлениях»[110] суд, названный Огненной палатой. Докладчиками в суде выступают Клод Базен, государственный советник, и Ла Рейни, начальник полиции. Огненная палата собирается в Арсенале, и заседания ее проходят при закрытых дверях.
Однако вскоре начинают распространяться слухи об абортах, колдовстве, порчах, черных мессах и прочей чертовщине. Тем не менее процесс этот будет назван «делом об отравлениях». Отравления уже давно стали «модным» преступлением.
В 1666 году маркиза де Бренвилье отравила своего отца, а четыре года спустя, в июне — брата, Антуана Дре д'Обрея, судью по гражданским делам в Шатле, затем в сентябре — другого брата, парламентского советника. Заочно приговоренная к казни в 1673 году, она была арестована лишь в 1676-м в Голландии, в самый разгар Голландской войны, по распоряжению Лувуа. Процесс длился с 28 апреля по 16 июля, а на следующий день после его завершения она была казнена. Перед казнью она заявила, что желала бы быть сожженной заживо, чтобы как можно больше искупить свою вину, заставив, таким образом, весь Париж оплакивать ее кончину.
Четыре года спустя, 28 февраля 1680-го, взойдя на костер, Вуазен повторила слова, сказанные на костре Жанной д'Арк: «Иисус! Мария!» — что дало повод мадам де Севинье написать: «Быть может, это святая».
До этого Вуазен утверждала, что похоронила в своем саду 2500 детей, и это еще самое незначительное злодеяние среди немыслимого потока безумных признаний, тщательно зафиксированных Ла Рейни — к великому изумлению современных историков, знающих, что колдуны часто склонны выдумывать, чтобы придать себе значимость, и доносить, чтобы не оставаться в одиночестве. Ла Рейни как человек опытный должен был бы знать это лучше, чем они, и не записывать всякой ерунды.
2100 судебных заседаний, 442 обвиняемых, 367 задержанных, из которых 218 посажены в тюрьму, 34 казнены, пять приговорены к галерам, 23 осуждены на изгнание — таков итог деятельности Огненной палаты.
Среди обвиняемых — люди всех званий, от простонародья до знатных сеньоров, не исключая и судейских. С магистратами, поскольку они тоже встречаются среди обвиняемых, их собратья обращаются мягче, чем со всеми остальными — банальное проявление классического конфликта между дворянством шпаги и дворянством мантии.
Вдова Вуазен, обвиняемая по «делу об отравлениях». Вторая половина XVII в.
Пытка питьем отравительницы маркизы де Бренвилье. Вторая половина XVII в.
Некоторые наблюдатели заметили если и не пристрастность, то, по крайней мере, странное совпадение: обвинениям подвергаются преимущественно друзья Кольбера, что позволяет подозревать происки Лувуа. Неприятности, обрушившиеся на герцога Люксембургского, подтверждают это предположение.
Франсуа Анри де Монморанси-Бутвиль герцог Люксембургский тогда был одним из первых военачальников своего времени, одержавшим победу при Сенефе, Касселе и Монсе, а в будущем его ждали еще более значительные свершения. Уже в ту пору его можно было назвать «обойщиком» собора Парижской Богоматери, поскольку в соборе было развешано большое число захваченных им вражеских знамен. Сочетания знатности и военного таланта было достаточно, чтобы вызвать неприязнь Лувуа, для которого война всегда была лишь делом канцелярий, коим даже самые выдающиеся командующие армиями обязаны подчиняться. А герцог вовсе не был склонен покоряться канцелярским крысам.
