Людовик Возлюбленный - [37]

«Кабинеты» напоминали дворец во дворце. Здесь у Людовика была спальня, библиотеки и столовая – самая главная комната, где он и развлекал своих друзей. Короля так увлекли маленькие комнатки, что он добавил еще несколько. Теперь у него была мастерская, где он занимался резьбой по слоновой кости, и была пекарня – Людовик вновь заинтересовался кулинарией.

Часто во время ужина с близкими друзьями король готовил и даже сам подавал кофе. Именно во время таких неформальных приемов он был само очарование. Придворные церемонии, так радовавшие его прадедушку, утомляли Людовика. Поэтому верхом удовольствия он считал встречи с мадам де Майи. Во время таких вечеров не было ни церемонных поклонов, ни реверансов. Кто-то из гостей сидел на полу, вместе с королем. Царило всеобщее веселье, и всем было жаль, когда вечер заканчивался и король говорил обычное: «Время церемонии отхода ко сну».

Людовик с грустью покидал веселую компанию и шел в королевскую спальню, где проходила помпезная и утомительная церемония отхода ко сну. Ему никогда не нравилась огромная королевская спальня Людовика XIV, и он часто покидал ее, отправляясь вместе с мадам де Майи в более уютную комнатку.

Людовик задался вопросом: а почему у него нет собственной спальни? Вскоре она у него появилась. Комната располагалась на втором этаже северной части дворца. В спальню перенесли кровать с балдахином. Королевские покои вскоре стали центром светской жизни дворца.

Марию редко приглашали на эти собрания, куда стремились попасть самые видные придворные, и она хотела было заняться воспитанием собственных детей, но ей это было строго запрещено. У девочек появились гувернантки, назначенные королем. Они виделись со своей матерью всего раз в день, и то в присутствии посторонних. Девочки были просто очаровательны и на церемониях всегда стояли рядом со своей матерью. Дофина Мария видела чаще, так как его комнаты были на первом этаже дворца, прямо под покоями матери; но, как и в случае с дочерьми, матери не позволяли воспитывать его.

Людовик часто бывал в комнате мальчика, так как очень гордился своим девятилетним сыном и повторял его высказывания своим друзьям, которые принимали их с подобающим восторгом и восхищением. Однажды, когда, как обычно, девочек привели к королеве, она заметила, что их что-то беспокоит. Старших – близняшек, Луизы-Елизаветы и Анны-Генриетты – с ними не было, возглавляла группу шестилетняя Аделаида.

Все находили забавным, насколько высокомерно держится девочка и как она умеет приводить в трепет окружающих. Особенно это впечатляло Викторию и Софию. Двухлетняя Тереза-Фелиция и крошка Луиза-Мария были еще слишком маленькими, чтобы попасть под влияние Аделаиды.

Девочки подошли к маме и сделали глубокий реверанс. Мария заметила ярость в глазах Аделаиды.

– Все ли в порядке, дочь моя? – спросила королева.

– Нет, матушка.

Виктория затаила дыхание. Взгляд Софии метался с Виктории на Аделаиду, и она тоже на всякий случай перестала дышать.

– Расскажите мне, в чем дело, – потребовала королева.

– Матушка, мы слышали, нас хотят увезти, – выпалила Аделаида.

Виктория кивнула, глядя на сестру; София повторила ее движение.

– Мы не хотим никуда уезжать, матушка, – продолжала Аделаида. – Нас хотят отправить в монастырь. Мы не поедем туда.

– Послушай, дочь моя, – сказала королева, – в жизни каждого из нас наступает момент, когда нам приходится делать то, чего мы не хотим.

Аделаида умоляюще смотрела на мать:

– Матушка, разве вы не можете запретить им? Королева загрустила. Разве она что-нибудь могла решить в судьбах своих детей? Все было решено заранее и без ее ведома. Девочек отправят в аббатство Фонтевро, где их будут учить монахини. Бедненькие, им придется познать, насколько простая до аскетизма жизнь монастыря отличается от великолепия и пышности Версаля. Марии было жаль своих детей, но она ничего не могла для них сделать, не могла сказать детям, что с ней не советовались, если бы она и высказала свое мнение, к нему бы никто не прислушался. Сказать об этом было ниже ее королевского достоинства, и Мария старалась избегать взгляда пяти пар умоляющих глаз. Она попыталась придать своему лицу самое суровое и неумолимое выражение.

– Как успехи в вышивании? – спросила она у девочек.

Виктория, как обычно, надеялась, что Аделаида ответит на вопрос матери, но вместо этого та резко выпалила: «Матушка, не позволяйте им отсылать нас». Марии вдруг захотелось обнять их всех, сказать им, что она убьет всех, кто попытается отнять у нее ее маленьких девочек. Но делать этого нельзя. Вокруг слишком много посторонних, и нужно соблюдать этикет дворца, даже если девочки и посчитают ее суровой и жестокой. Было просто немыслимо обнимать их в этот утренний час. Это могло послужить для них дурным примером!

Мария с каменным лицом провозгласила: «Дети, первое, чему нужно научиться принцессе, – это послушание».

Старшая готова была вот-вот расплакаться. Мария искренне надеялась, что девочка сдержится, поскольку это послужит сигналом и разревутся все остальные. Аделаида вовремя вспомнила, где находится и все, чему ее учили все шесть лет, проглотила слезы и высоко подняла голову. Мать разрешила ей идти, и девочка сделала безупречный реверанс. Остальные последовали примеру Аделаиды и тоже повели себя согласно этикету.