Людоед на первом этаже - [49]

- Не совсем, - ответила она. – Дуглас сказал, люди так не делают. Но на прошлой неделе по телевизору говорили об убийстве, так что вы могли его совершить. Почему вы солгали, если вы этого не делали?

- Ну, вы же не ждете, что я стану рассказывать вам обо всем, что является личным делом между мной и Салли? – возразил Людоед. – Салли ушла. Это всё, что вам надо знать.

- Нет, не всё! – горячо воскликнула Гвинни, и слезы снова задрожали на ее глазах. – Если мамочка ушла, это и наше личное дело тоже.

Последовало еще одно короткое молчание, пока Людоед обдумывал ее слова.

- Полагаю, ты права, - признал он. – Хорошо. Я не знаю, куда ушла Салли. Я провел сегодня большую часть дня, пытаясь это выяснить. У нас произошла ужасная ссора, которая началась с воды в ванне и перешла на другие вопросы, и Салли ушла около трех часов утра в четверг. Это тебя удовлетворяет?

- Да, - ответила Гвинни. – Нет. Разве она не вернется?

Людоед вздохнул:

- Только чтобы забрать вас, детей. Она забрала бы вас сразу, но вы спали. Сейчас она пытается найти, где вам всем жить… наверное. И должен сказать, если ты способна подумать, будто я…

Похоже, Людоед тоже сказал всё, что хотел. Последовала пауза, во время которой Гвинни, подбодренная мыслью, что Салли может вернуться и забрать ее, сопела и пыталась перестать плакать.

Затем Людоед произнес так, словно принял какое-то решение:

- Слушай, Гвинни, мне кажется, вначале я тебе нравился. Скажи честно – не позволила ли ты Каспару и Джонни повлиять на тебя? Не думаешь, что ты могла позволить им внушить тебе, что я… что-то вроде людоеда?

Это было нелегко. Гвинни покраснела от того, как он это преподнес.

- Немного и того, и другого, - признала она. – Я имею в виду, я сердилась из-за Малколма тоже.

- И Салли говорила о Малколме, - задумчиво произнес Людоед.

- Малколм милый.

- Он полная загадка для меня, - честно сказал Людоед. – Хорошо. Я сделаю всё возможное, чтобы понять Малколма, если ты обещаешь, что навсегда бросишь отравления. Что скажешь?

- Согласна, - ответила Гвинни.

- Хорошо. И, - продолжил Людоед так, словно не был уверен в том, что последует, - мы ведь можем снова стать друзьями, как думаешь? Если бы мы ими стали, у нас было бы больше шансов убедить Салли вернуться.

- Вы хотите, чтобы мамочка вернулась? – удивленно спросила Гвинни.

- Конечно, хочу! – воскликнул Людоед, столь же удивленный ее вопросом.

Гвинни снова начала плакать. Людоед был так добр, что ей стало стыдно. Она была потрясена своей злобной попыткой отравить его больше, чем когда думала, будто он умирает, и гораздо больше, чем была бы, если бы он злился и свирепствовал.

- Простите, - прорыдала она. – Я теперь буду к вам добра. Обещаю, я постараюсь.

- И я тоже постараюсь, - сказал Людоед. – Слушай, думаю, ты устала. И я точно устал. Может, вернешься в постель?

Гвинни кивнула и соскользнула на пол.

- Но Каспар и Джонни… - произнесла она.

- Не беспокойся о них, - весело сказал Людоед. – Когда Салли узнает, что они отправляются в пансион, а не остаются дома, чтобы мотать ей нервы, она с большей готовностью вернется.

Гвинни сомневалась на этот счет, но слишком устала, чтобы спорить. Теперь, когда Людоед заговорил об усталости, она поняла, что клюет носом.

- Иди сюда, - сказал Людоед и поднял ее на руки.

Гвинни уже много лет никто не носил на руках. Она считала, что слишком большая для этого. Но это был настолько приятный, безмятежный способ подниматься, что она уснула по пути, даже не думая возражать. Она немного проснулась, когда зашуршали пылевые шарики, поскольку Людоед сказал:

- Похоже, у нас завелись мыши.

- Не совсем мыши, - ответила Гвинни, когда он положил ее в кровать, и снова уснула, не услышав ответа Людоеда.

Глава 13

На следующее утро Каспар слегка удивился, не обнаружив Джонни. Но предположив, что Джонни просто зачем-нибудь встал пораньше, он принялся одеваться, что оказалось неожиданно сложной задачей, когда у тебя невидим сустав пальца. Всё шло хорошо, пока Каспар не смотрел, что делает. Но каждый раз, посмотрев на пальцы, застегивающие пуговицы или завязывающие шнурки, он сбивался. Его глаза постоянно говорили ему, что ему не хватает длины пальца, и он постоянно им верил. Это вызывало странное, сердитое, нервирующее ощущение.

Наконец, закончив, он вышел на лестничную площадку, встретив там Малколма.

- Ты в порядке? – спросил Каспар.

Малколм, выглядевший необычно веселым, кивнул, и они спустились вместе.

- Джонни оставил мне записку, - сказал Малколм. – Он уже ушел в школу.

- Да он рехнулся! – воскликнул Каспар.

На нижней лестничной площадке Дуглас как раз заходил с грязной рубашкой в ванную. Из своей комнаты, запинаясь нога за ногу, появился Людоед, казавшийся не до конца проснувшимся и более обычного устрашающим, и застал его за этим.

- И что это ты делаешь? – спросил он.

- Кладу рубашку в стирку, - ответил Дуглас, задавшись вопросом, не сошел ли Людоед с ума.

- Забери ее наверх и надень снова, - проворчал Людоед. – Как ты, черт возьми, предполагаешь, вещи постираются без Салли? По волшебству?

- Я уже надел чистую, - терпеливо произнес Дуглас. – Я опоздаю, если мне придется переодеваться.