Людмила - [2]

Иногда бабушка подолгу сидела на горшке и так сильно ругала Людмилу за то, что та плохо взбивает подушку и поправляет одеяло, что девочка даже убегала из дому и долго бродила между золотистыми березами и зелеными пихтами, направляясь к дороге, где за жилыми деревенскими домами стояла колхозная школа. В качестве наказания товарищ Варвара часто давала ей дополнительное домашнее задание, которое девочке приходилось выполнять при свечах. Если бы только бабушка делала эти свечи немножко поровнее, или хотя бы поменьше сидела на своем горшке.

Но вот появилась первая звездочка, а за ней и другие, которые становились все ярче, несмотря на взошедшую желтую луну, чем-то похожую на золотистые березы, которые она видела днем. Чудесный вечер, заполненный доносящимися из леса шорохами.

В прошлом году папа с братьями вернулись на месяц позже обычного и с громкой песней пробирались через заросли с дороги, где их высадил грузовик. Увидев Людмилу, машущую им, все бросились наперегонки, и каждому хотелось добежать к ней первым. Тот, кому это удавалось, обычно поднимал ее на руки и поцелуями заглушал радостные крики девочки, после чего передавал ее с рук на руки следующему. Но никто из них не бежал целовать бабушку.

Как хорошо будет, если Николай окажется прав, и на этот раз они вернутся пораньше. Только вот жалко людей, которым придется голодать в эту зиму; возможно, это окажется даже кто-то из их колхоза.

Какая же из семей может умереть с голода?

Только не папа, потому что он всегда был здоровым и сильным. И не мальчики, потому что они тоже молодые и сильные. Но и не бабушка, потому что хотя она и не была ни молодой, ни здоровой, по силе своей она превосходила всех их. Папа это всегда повторял, особенно когда бабушка специально спрашивала его об этом.

— Кто из нас самый сильный?

— Конечно же ты, моя дорогая маленькая матушка.

В такие моменты она кивала и ухмылялась ввалившимся ртом, а все семеро братьев начинали весело смеяться. А папа всегда становился так, чтобы бабушка его не видела, и при этом подмигивал им, словно желая показать, что именно он хотел сказать.

Но если все они были такими сильными, то оставался еще один человек, совсем слабенький — плохая маленькая девочка, которая не могла сама себе нарубить дров, ворчала, когда бабушка подолгу сидела на горшке, с ненавистью в душе приносила ей воду для умывания, стелила постель и взбивала подушку, на которую та опускала свои тоненькие белые косички.

Бедная старуха. Так легко было ее ненавидеть, тем более старую и парализованную. Как же было полюбить ее, когда она так скверно пахла и кричала? Вот и в это утро, когда Людмила проспала школу, бабушка опять швырнула в нее подушкой, потому что та оказалась, как она пробурчала, жесткой и вся свалялась. Девочка даже заплакала. Она кинула подушку обратно и увидела, что попала прямо старухе в лицо. А уже через несколько секунд девочка бежала, не чувствуя под собой ног, к школе, и всю дорогу заливалась слезами.

Появилось еще больше звезд. При лунном свете, когда повсюду мелькали длинные и короткие тени, она перепрыгнула через ручей, пересекла поляну и подошла к дверям избы. Ведро она оставила у порога — ей не хотелось входить внутрь.

Что будет на этот раз — вопль или снова подушка в лицо? Жалоба или упрек? А что случится, если она также ответит ей криком? Или опять кинется подушкой? А может, вообще не входить и остаться здесь в ожидании папы и мальчиков?

Когда они вернутся, ей снова захочется войти в дом. И тогда их изба зазвенит от гомона и смеха. Олег вечером заиграет на скрипке, Шура — на своей балалайке, а папа будет в такт им нахлопывать в ладоши. Родион, Вакула и Кирилл спляшут гопак, после чего Людмила станцует с ними вальс — с каждым по очереди, внимательно следя за тем, чтобы никто не остался обделенным. Не каждый вечер в их доме будут музыка и танцы, потому что раз в неделю все мужчины ходят в деревню, где пьют пиво и болтают с приятелями.

Но если Людмила умрет в эту зиму, с кем же они тогда станут танцевать? Девочка шмыгнула носом и утерла его краем шали. Вообще-то умереть было не так уж и плохо. В раю она наконец сможет увидеть свою мать, хотя товарищ Варвара и говорила, что никакого рая нет. Когда она сказала об этом папе, тот ответил:

— Может и так, хотя твоя мать и в самом деле была ангелом.

Правда, он тоже не может уже вспомнить, большая она была или маленькая, красивая или невзрачная — только то, что для него она всегда была хороша, и другая, такая же хорошая, ему так и не встретилась.

Бабушка часто говорила, что ни одна женщина, а уж тем более какая-нибудь вторая жена его сына, не заслужила бы подобной преданности. А ему и не нужна была другая женщина, тем более, что есть такие чудесные семь сыновей. Что вообще может кому-то дать новая жена, кроме бесполезных воспоминаний? Хорошо еще, что Людмила оказалась последним ребенком, потому что ей всегда хотелось есть. Иногда, когда бабушка говорила про слабеньких маленьких девочек, голодных маленьких девочек, Людмиле хотелось сделать ей больно.

Два года назад, когда бабушке вдруг вздумалось встать с кровати, на которой она спала вместе с Людмилой, старуха упала на пол. Папа прибежал из-за занавески, которая разделяла их избу, а Людмила так испугалась, что даже засунула себе в рот большой палец, чего давно уже не делала. Бабушка лежала с закрытыми глазами, и дыхание ее походило на храп. Папа тогда опустился на колени рядом с ней и заплакал. Людмила тоже заплакала.