Людишки - [13]

— Поездку в Москву, — поправила их Сьюзан, улыбнувшись свежему русскому и протягивая ему руку. Григорий принял ее, сознавая, как тонка, костлява и нерешительна его собственная рука. Виду него был, как у больного гриппом или гриппоподобным недугом, который дал маху, встав с койки и явившись на вечеринку.

— Григорий Басманов, — проговорили Михаилы, завершая церемонию знакомства. — Григорий работает на московском телевидении.

— О, правда? — Сьюзан выпустила хилую руку Григория и приняла от Михаила полный бокал вина. — А что вы там делаете?

— Сочиняю шутки для одного комика, — ответил Григорий, произнося слова в час по чайной ложке. Потом покачал головой и добавил: — Вы про он не слышали.

— Возможно, я слышал, — сказал Джек Филдинг, протягивая руку. — Джек Филдинг, сотрудник посольства. Мы много смотрим телевизор, уж поверьте. Кто этот ваш комик?

Пожав Филдингу руку, Григорий сказал:

— Петр Пекарь.

Он испытал истинное удовольствие, услышав исполненное горестного изумления «кряк» кагэбэшника (Михаил от экономики радостно хихикнул, вспоминая что-то).

Филдинг тоже обрадовался.

— Правда? Этот парень — настоящий смутьян!

— Да, — согласился Григорий и расслабился, нежась в лучах славы Петра Пекаря.

— Если бы несколько лет назад он вякнул то, что свободно говорит теперь, сразу же отправился бы прямиком в Сибирь, — добавил Филдинг, качая головой.

— Ну, по крайнему меру он бы там имел меня, — заверил американца Григорий. — Если Петр Пекарь простуживает себя, я, от своя сторона, тотчас чихать меня. — Он удивился той легкости, с какой вдруг заговорил по-английски, стоило только начать. Оказывается, тут нет ничего невозможного.

— Я пыталась смотреть здешние телепередачи, — сказала Сьюзан. — Но это просто мучение. На вид — вроде как наши, американские. И новости, и спорт, и игры, но я не понимаю, кто что говорит. Ну а с надписями и вовсе беда, я не знаю даже букв! — воскликнула она, смеясь над собственной беспомощностью.

— Конечно, я видель вашу американскую телевизию, — сказал Григорий. Девушка ему нравилась. Она держалась просто и уверенно. Ему хотелось продолжать разговор, и не важно, насколько это трудно. — В телестанции присваивают трансляцию через спутник. Иногда я вижу новости Си-эн-эн. Вы знаете эту программу?

— О, разумеется, — отвечала Сьюзан. — Кабельная сеть. Должно быть, с вашей точки зрения, это воспринимается совсем иначе.

— Какой позитивизм. — Григорий улыбнулся ей, надеясь, что в английском языке, есть это слово. — Дикторы говорят так уверенно. У нас никто ни во что не уверен со дня Сталин скончаться.

Сьюзан засмеялась, удивилась этому и сказала:

— Это одна из шуток, которые вы сочиняете для как бишь его?

— Прошу прощения?

— Ой, извините. — Сьюзан, как могла, объяснила смысл английского перевода выражения «как бишь его», а тем временем экономист Михаил нежно отвел Джека Филдинга в сторону и возобновил разговор:

— Да, так вот, об этом вашем свободном рынке. Теперь, когда японцы дышат вам в затылок, вы не станете отстаивать идею полного возврата к нему.

(Одновременно другой Михаил произнес, тоже обращаясь к Филдингу: «Я должэн гаварыт с вы про этат ваш пасольство. Есть нада решыт ешо нескалка вапросов».)

— Всем приходится приспосабливаться к меняющейся действительности, — пробормотал Филдинг, послушно бредя следом за Михаилом и оставив Сьюзан наедине с Григорием, который пытался втолковать девушке, почему псевдоним Петр Пекарь сам по себе должен вызывать смех у русского зрителя. Объяснить это оказалось довольно сложно, да так и не удалось. Тем не менее разговор продолжался. Сьюзан поведала, как она очутилась в Москве, выиграв конкурс американской водочной компании. Объяснение оказалось непростым и для нее и вышло совсем уж неудачным.

Они беседовали уже довольно долго, обсуждая в основном красоты Москвы и ближнего Подмосковья, когда Григорий вдруг заметил, что толпа немного поредела, и испуганно взглянул на часы. Было почти десять минут девятого.

— Ой, нет, — пробормотал он. — Я опоздал для моя пилюля. Нельзя ли попытать вас подержать мой стопарь? Спасибо.

Сьюзан держала два почти пустых бокала, а Григорий тем временем достал из кармана пиджака картонный спичечный коробок и извлек на свет большую зеленую капсулу. Улыбнувшись и пожав плечами, он сказал:

— Прежде я никогда не брал эту дрянь с водкой. Может, сильнее заработает.

Забрав у девушки стакан, Григорий осушил его, а заодно и запил пилюлю.

— У вас грипп? — спросила Сьюзан. А потом, поскольку его английский был очень клочковатым и изобиловал неожиданными, удивительными лексическими провалами, решила объяснить: — Какая-нибудь простуда или что?

— Нет, ничего наподобие, — ответил ей Григорий. — Я вовсе не… как это… заразный. — Посмотрев в сторону стойки, он спросил: — Любознательно, они уже не оделяют выпивкой?

— Боюсь, что нет, — ответила Сьюзан и решилась: — Знаете, американские туристы пригласили меня на обед. Там будут два экскурсовода из «Интуриста» и один русский из какой-то торговой комиссии. Почему бы вам не пойти с нами? Уверена, вам будут рады.

«Приключение! — подумал Григорий. — Может быть, последнее».