Люди земли Русской. Статьи о русской истории - [143]

Власть Сталина иного порядка, и он удерживает ее лишь при помощи всей силы организованного централизма и террора, подавляя изменившуюся настроенность отрезвевших людей.

Эти массы людей, а в них совершенно очевидно превалирует крестьянство, – ищут в данный момент и будут искать в дальнейшем того правителя (или правительства), который выразил бы и носил бы в себе их основные идеи…

По их образу и подобию…

Каков же этот образ?

В этом письме, как и в предыдущих, я гипотезирую лишь на основе современности, принимая историзм только, как дополнительный, подсобный фактор. Я не вхожу также в моральную оценку явлений, ни с точки зрения «белого коня», ни из предвидения какой-либо формы «социалистического рая». Я беру факт, как он есть. И только.

Утверждать, что идея какой-нибудь государственной формы: монархической, демократической, социалистической или солидаристической – находит сейчас определенное выражение в мышлении масс СССР – не только нелепо, но просто ложно. Никакое выражение мышления немыслимо в условиях советчины. Предполагать его, а тем более утверждать его наличие предоставляю счастливым столоначальникам национальной революции с их 10.000 курьеров к облезлым ангелам социалистического рая за колючей проволокой того или иного калибра. Сам же я предпочитаю базироваться на предпосылках, исходных точках идей, подтвержденных фактами непрекращающейся крестьянской контрреволюции, саботажа колхозов, вплоть до обречения себя на смерть от голода (1932–1933 гг.), добровольной сдачи в плен четырех миллионов колхозников (1941 г.), перманентного пребывания в концлагерях десяти миллионов крестьян, нового наступления социализма на деревню в текущем году и проч.

Только на основе этих неоспорных фактов я определяю идеи основных масс российского народа (или – народов: дело не в грамматике), как: 1) стремление к полной единоличной собственности; 2) наследственное закрепление этой собственности; 3) гарантии первых двух условий со стороны пользующегося доверием большинства лица или коллектива.

Гипотетически проектируя этот образ (комплекс идей) на организацию верховной власти государства, мы видим: 1) монархию (единоличие); 2) династию (наследственность единоличия); 3) Романовых, как единственных возможных гарантов единоличной наследственной собственности, облеченных доверием крестьянского большинства.

Я предвижу, что это последнее мое гипотетическое утверждение вызовет особенно много визга со стороны всевозможных самозванных обладателей патентов на выражение воли народа. Поэтому нахожу нужным сказать о нем дополнительно.

Возможно ли доверие крестьянского большинства к какому-либо политическому коллективу – партии, коалиции партий, сменному президенту с парламентским кабинетом и т. д., доверие в гарантии им своей наследственной единоличной собственности?

Нет. Доверие к гарантиям какой-либо партии окончательно подорвано генеральной линией ВКП(б), что выражено ходкой в СССР формулой

– «за что боролись, братишки?»

Доверие к парламентскому коалиционному коллективу парализуется уже одной лишь возможностью включения в него социалистов, врагов частной собственности. Неустранимая текучесть и изменчивость республиканизма не сулит ничего доброго стремлению к передаче собственности по наследству.

Опыт всего пережитого русским народом и того, что ему еще предстоит пережить в период освобождения и становления новой России, в корне подрывает всякое доверие единоличника к верховной власти коллектива.

Может ли снискать доверие большинства какой-либо «вождь» из среды эмиграции или из недр подсоветчины? Керенский, Туркул[178], Абрамович, Солоневич? Или Жуков, Конев, Буденный, чудом преображенный Берия?

Нет, никто. Свойственная крестьянству всех наций недоверчивость доведена теперь в СССР до психоза. Постоянным обманом народа советской властью, с одной стороны, и ее же пропагандой бдительности, с другой. Недоверчивость развита до предела всем советским бытом во всех слоях советского общества.

В период максимальной популярности генерала Власова среди военнопленных и «остовцев» очень часто слышалась фраза:

– А где он раньше был? Что он тогда делал? В Китае был уполномоченным? Туда «непроверенного» не пошлют… Сомнительно!

О возможности доверия к любому эмигранту (не Романову) и говорить не стоит: она равна нулю.

Но почему же я считаю возможным, вероятным и даже неизбежным вотум доверия охраны крестьянской собственности Романовым?

Память, как личная, индивидуальная, так и общественная, народная – полная реальность, а не «белый конь» и не «социалистический рай». В настоящее время эта память выполняет огромную, беспрерывную и повсеместную агитационную работу в пользу династии Романовых во всех областях жизни подсоветского человека. Все сопоставления прошлого и настоящего утверждают одно и то же. Именно этим и вызвано то, что молодежь, с, казалось бы, окончательно вывихнутыми советской пропагандой мозгами, идет от большевизма к монархистам, минуя промежуточные демо-республиканские идеалы. Главным образом крестьянская молодежь. Я должен быть правдивым и упомянуть об идущих к солидаристам. Это тоже понятно. Представители советской бюрократической элиты, они же и советская новая интеллигенция, идут к ним, т. к. их программа обеспечивает этой бюрократической интеллигенции дальнейшее благо жизни, особенно ее паразитной части.