Люди в сером 3: Головоломки - [30]

Подошел Вольфрам, вздохнуло и зачем-то потрогал ногой неподвижного чудотворца.

— Я же сказал не трогать его, — севшим каким-то голосом сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Он мог уйти, — внимательно рассматривая свою жертву, сказал Олег. — Ослепил меня, гад, своим фонариком. Судя по вскрику, Витальку задело тоже. Ну, все произошло само собой, инстинктивно…

— Инстинктивно, — передразнил его Вольфрам. — В задницу тебя с такими инстинктами. Мы бы допросили его и спокойно ушли. А теперь придется тащить его в Контору, допрашивать по всей форме, а потом психологи будут стирать ему память. Море возни за те же деньги. Да еще остальных придется оставить здесь. Утром они, конечно, проснутся, но начнут ведь судачить, что случилось, да куда их святой подевался. А святой потом появится, ничего не помнящий… Короче, накладка на накладке, — Вольфрам зло сплюнул.

— Он мог уйти, — упрямо повторил Олег.

— Да куда бы он на хрен ушел? — Вольфрам досадливо махнул рукой.

Серегин молчал. Ему нечего было сказать, потому как он не видел действий Олега. Вольфрам перевел на него взгляд.

— Где твое спецоборудование? — прищурившись, спросил он.

Только тут Серегин сообразил, что, когда вынимал из кобуры «усыплялку», чемоданчик поставил на пол — он и так все руки оттянул, — да и забыл о нем.

— Там, — Серегин неопределенно махнул рукой в сторону выхода.

— Детский сад, — прошипел Вольфрам, — штаны на лямках…

Чувствуя свою вину, Серегин молчал рванулся и вернулся бегом с чемоданчиком, который, похоже, вообще им тут не понадобится.

— Дай сюда, — протянул руку Вольфрам. Он небрежно взял у Серегина чемоданчик, словно тот ничего не весил. — А вы, молодцы, дружно берите нашего… в белы рученьки и в машину его.

Вольфрам повернулся и пошел к двери.

— А как же артефакты, командир? — рассеянно спросил ему в спину Олег. — Они же могут быть здесь…

— Хоть изредка смотри на индикаторы, — бросил ему на ходу Вольфрам. — Нет здесь никаких артефактов. И никогда не было.

Когда он ушел, Олег сплюнул и невнятно выругался сквозь стиснутые зубы.

— Все командира из себя корчит, — прошипел он. — А сам…

— Почему корчит? — недоуменно спросил Серегин. — Он и есть командир группы.

Ему была неприятна конфронтация между этими двумя разными, но очень интересными и необычными людьми, создававшая в группе постоянную напряженность. К тому же он не знал, чьей стороны ему следует держаться. Олег был ближе ему по возрасту и по характеру, он вообще был свойским парнем, хотя и частенько любил задирать нос. Вольфрам был на десять лет старше их обоих, что уже создавало трудности в общении. Кроме того, он всегда был каким-то отстраненным и непонятным, за его спиной постоянно словно бы чувствовалось очень непростое прошлое.

— Бери его за плечи, — сказал Олег. — А я возьму за ноги.

Святой чудотворец был не толстым, но и не худым, в меру упитанным, и показался Серегину тяжелее, чем должен быть мужчина его комплекции. Впрочем, скорее всего, показалось.

* * *

Комната для допросов в штаб-квартире «Консультации», в просторечии называемой всеми Конторой, была оборудована точно по той же схеме, что и подобные комнаты в полицейских участках всех стран, кроме, разумеется, нашей, которые можно было увидеть в немногочисленных зарубежных детективных фильмах. Прикрученный к полу стол, два легких дюралевых стула и голые стены. Эту скудную обстановку завершало большое настенное зеркало напротив объекта допроса. Впрочем, зеркалом оно было только если глядеть из комнаты, а в соседнем помещении превращалось в большое смотровое окно, через которого была видна вся камера.

Вольфрам сказал, что будет вести допрос сам, а Серегина и Олега посадил в соседней комнате следить за тем, как станет развиваться беседа. Как будто видеозаписи было бы недостаточно. Впрочем, Серегин был этому только рад. Ему было интересно, что за рыбу они выловили прошлой ночью, так что даже почти не хотелось спать. Олег Ляшко зевал и ворчал, что после ночного рейда им полагается минимум сутки отгула, но делал это только для проформы. Ему тоже было интересно.

Усевшись поудобнее, насколько это возможно на казенной мебели, они принялись наблюдать за происходящем. Ждать пришлось недолго. Сперва конвой в лице двух сотрудников внутренней охраны «Консультации», в штатском, но с пистолетами в кобурах на поясе, ввел в комнату святого чудотворца Векшина. Тот твердо стоял на ногах и был вполне адекватен, хотя и не проспал восьми часов, на которые его зарядил из «усыплялки» Олег. Значит, над ним поработали медики «Консультации».

Охрана ушла. Оставшись один, Векшин подошел к зеркалу, поправил несуществующий галстук, хотя был не в костюме, а в каком-то бесформенном балахоне до полу, усыпанному блестками, как новогодняя елка. Его разумеется предварительно обыскали и прощупали аппаратурой, но переодевать не сочли нужным. Потом Векшин неожиданно скорчил рожу и высунул зеркалу язык.

— Издевается, — шепнул Серегин. — Кажется, он понял, что за ним наблюдают.

Помещение, где они сидели, было полностью звукоизолированным, как и «допросная». Здесь можно было орать во весь голос, и никто бы не услышал. Серегин знал это, но почему-то все время невольно переходил на шепот.