Люди тумана. Бенита, или Дух Бамбатсе - [109]

Эта игра воображения смущала ее до такой степени, что она сильно обрадовалась, когда все это вдруг прекратилось и она вновь почувствовала себя полумертвой от усталости и холода. Все ее тело болело, а крутая тропинка казалась бесконечной.

Наконец они выбрались на ровное место, по которому и поехали. Вскоре они переправились через ручей и, въехав в ворота, внезапно остановились у двери дома с освещенными окнами.

– Вот и ваш дом, мисс Клиффорд, – раздался звучный голос Джейкоба Мейера. – И я благодарен судьбе, управляющей нашей жизнью, что она привела меня к вам как раз вовремя.

Ничего не отвечая, Бенита соскользнула с седла, но тотчас почувствовала, что не может держаться на ногах, и упала на землю. С легким восклицанием Мейер бросился к девушке, поднял ее, велел двум кафрам, вышедшим к ним навстречу, взять лошадей и проводил Бениту в дом.

– Вам нужно сейчас же лечь в постель, – сказал он, подводя девушку к двери комнаты, примыкавшей к гостиной. – Я велел затопить камин в вашей комнате на случай вашего приезда, а старая тетка Салли принесет вам супу с водкой и горячей воды, чтобы согреть ноги. Ах, вот и вы, Салли. Идите сюда и помогите этой леди, вашей госпоже, раздеться. У вас все готово?

– Все, баас, – ответила полная пожилая мулатка с добрым лицом. – Пойдемте, деточка, я вам помогу раздеться.

Через полчаса Бенита, выпив предварительно водки больше, чем за всю свою жизнь, лежала в постели, тепло укутанная, и вскоре крепко заснула.

Когда она проснулась, солнечные лучи проникали в ее комнату сквозь занавешенное окно, освещая часы, стоявшие на камине, стрелки которых показывали половину двенадцатого. Бенита проспала почти двенадцать часов и, несмотря на холод и усталость предыдущего дня, почувствовала, что вполне здорова, если не считать некоторой ломоты в суставах и небольшой тяжести в голове, что, впрочем, можно было приписать действию непривычной для нее водки и даже голода; зато она чувствовала голод, а это было самое главное.

С веранды донесся голос Джейкоба Мейера, казавшийся ей таким знакомым, как будто она его слышала всегда. Он приказывал находившимся во дворе туземцам прекратить пение, которое могло разбудить «госпожу». Говоря о ней, он употребил зулусское слово инкосикази, которое, как Бенита помнила, означало «повелительница» или «предводительница». Она нашла, что он очень заботлив, и почувствовала к нему благодарность, но потом вдруг вспомнила, что этот человек произвел на нее, в сущности, отталкивающее впечатление.

Бенита окинула взором свою комнату, уютную, хорошо обставленную и оклеенную хорошими обоями, с висевшими по стенам акварелями неплохой работы, которых она никак не ожидала увидеть в этом уединенном месте. На одном из столов виднелась ваза с крупными водяными лилиями. Девушка задумалась над тем, кто их сюда поставил, старая Салли или Джейкоб Мейер. Она также недоумевала, кто мог написать картины, на которых были изображены только сюжеты из африканской жизни, и какое-то чутье подсказало ей, что и то и другое исходило от Джейкоба Мейера.

На маленьком столике у ее постели стоял колокольчик, в который она и позвонила. Тотчас послышался голос Салли, приказавшей подать кофе и «поживее». В следующую секунду старуха уже входила в ее комнату с подносом в руках, на котором лежали хлеб, масло и даже яйца с поджаренными сухарями – все это, по-видимому, было приготовлено специально к ее пробуждению. Салли заговорила на английском языке с примесью голландского и сообщила девушке, что ее отец еще лежит в постели, но посылает дочери привет и спрашивает, как она себя чувствует. Пока Бенита с аппетитом завтракала, Салли приготовила воду для умывания; потом она внесла в комнату туалетные принадлежности, которые служили Бените во время ее путешествия в фургоне и были благополучно доставлены на ферму в то время, пока она спала. Бенита поинтересовалась, кто распорядился распаковать ее вещи, и узнала, что это тоже было сделано по приказанию мистера Мейера для того, чтобы все необходимое было готово по первому ее требованию.

– По-видимому, мистер Мейер очень заботится о других, – заметила Бенита.

– Да, да! – ответила старая Салли. – Он думает о других людях, когда хочет о них думать, но еще больше он думает о себе. Баас Мейер умный человек – о, очень умный! – и он хочет быть еще и великим человеком. Когда-нибудь он сделается богатым и сильным – если только Всемогущий Господь Бог пожелает этого.

Глава VI. Золотая монета

С той памятной ночи, когда Бенита приехала в Роой-Крантц, прошло около шести недель. Наступила весна, и вельд покрылся изумрудной травой и пестрел яркими цветами. В ущелье за домом на деревьях распустились листья и зацвела мимоза, наполняя воздух своим ароматом. На ее ветвях сотни диких голубей свили гнезда, а на крутых скалах, над пропастью, ястребы кормили своих птенцов. В речных заводях и по берегам озера белыми пятнами сверкали водяные лилии. Вся местность вокруг стала необыкновенно красива, жизнь била повсюду ключом, радостно и безбрежно. В одном только сердце Бениты царствовали смерть и полная безнадежность.