Люди с журнальных обложек - [2]

— А вы к тому же еще и невоспитанны, — заметила высокородная дама и оскорбленно посмотрела на меня. — Что вы скажете на это, адмирал?

Адмирал, свирепого вида господин, изображенный на обложке другого журнала, окинул меня презрительным взглядом:

— Ты вообще не стоишь того, чтобы с тобой имели дело женщины, — проворчал он.

— Что вам угодно? — спросила киоскерша.

— Нет, нет, я только смотрю, — ответил я и бросился наутек.

В ТЕЧЕНИЕ следующих дней я с головой ушел в работу и химические формулы, так что сам начальник лаборатории похлопал меня по плечу.

— Таких старательных сотрудников у меня еще не было, — сказал он. — Но, по-моему, тебя надо притормозить. Ступай-ка домой и передохни. Купи ковбойский роман, развлекись немного.

Не обращая внимания на мои протесты, он выставил меня за дверь, а на прощанье он и директор одарили меня широкими улыбками.

— Если будете продолжать в том же духе, получите прибавку, — благосклонно процедил директор.

Снег все сыпал и сыпал, приближалось рождество. А может, и впрямь отдохнуть немного? Куплю-ка ковбойский роман. Честно говоря, не читал их со школьных лет. И бояться мне нечего — ведь только в киоске на площади портреты с обложек донимают меня.

Я вошел в магазин и остановился перед полкой, где были выставлены издания карманной серии.

— Милок! — внезапно раздался чей-то голос.

Я вздрогнул.

— Стреляй или умрешь! — произнес у моего уха другой хриплый и грубый голос.

Я стал вертеть головой по сторонам, переводя взгляд с белокурой гангстерши в черных джинсах на бородатого бродягу, наставившего на меня револьвер. Да, дела мои швах… Может, все-таки обратиться к заводскому врачу?

— Послушай, ты, бородатый подонок, — сказал я, пытаясь приосаниться. — Нечего вам преследовать меня из-за той девчонки! И потом — ты больше не в моде. Теперь читают романы про шпионов.

— А ты кто такой? — прорычал он. — Чихать я хотел на твои шашни. Но тут мои владения, так что вали отсюда, пока мы не разнесли в щепки твою хибару и не нашпиговали свинцом тебя и твоих родственничков!

— Ай лав ю! — заявила белокурая гангстерша за 3,50 кроны, бросая на меня страстные взгляды.

— Она думает, парень чего-то стоит, — переговаривались между собой две девушки с обложек молодежных журналов, энергично жуя резинку, — а у него монет-то в кармане негусто!

— Стреляй или умрешь! — снова взвыл ковбой и поднял револьвер.

После этого я целых два дня не выходил из дома, а когда хозяйка предложила мне для чтения несколько еженедельников, я как можно вежливее отказался.

— Спасибо, хватит с меня прессы.

Рождество пришло и миновало, и все это время я довольствовался чтением романов без иллюстрированных обложек и изучением химических формул, отдыхая дома у родителей. Сразу же после Нового года я уехал обратно, чтобы начать обработку опытов. Однажды я все же рискнул купить свою обычную газету — в колбасной лавчонке. Но и на сей раз мне здорово досталось.

— Возьми меня домой! Стегай меня кнутом, бей меня! — вопила дама в высоких кожаных сапогах и с бессмысленным взглядом, сфотографированная на обложке детективного журнала.

— Хорошо бы выпустить из тебя кишки! — вмешался в беседу мужчина с обложки другого детектива. Он был занят тем, что связывал молодую девушку и затыкал ей рот кляпом, — она-то уж ничего не могла мне сказать. Мужчина, оторвавшись от дела, покосился на меня налитыми кровью глазами: — Ты похож на кота, которого собираются вздернуть. Еще и коммунист небось? Попался бы ты в компанию к нам, уж мы бы стерли ухмылку с твоей идиотской хари…

— Спасибо за любезное приглашение, — огрызнулся я. — Только поищи другого… Может, он и согласится отдать за тебя две кроны.

Когда я кинулся к двери, вслед мне прогремел выстрел. Колбасник удивленно поднял голову. Потом я прочел, что на место происшествия прибыла полиция, но ей ничего не удалось обнаружить.

Я прочитал купленные мною газеты, но никто со мной не говорил. Я решил, что начинаю избавляться от галлюцинаций. Должно быть, отдых не повредил бы мне, как сказал заводской врач, когда я заходил к нему в последний раз. Я решил снова пойти к врачу, рассказать о своих страданиях.

К сожалению, на другой день я совершенно забыл о своем намерении. Наши химические опыты дали интереснейшие результаты, и не успел я оглянуться, как было уже три часа, и заводской врач исчез.

В четыре я отправился обедать. По дороге торопливо купил газету, успев лишь поймать на себе два-три враждебных взгляда, но прибавил шагу и смешался с толпой.

Я вошел в кафе, где обычно обедал, и, сев за столик, бросил взгляд на газетный лист.

— Где ты был, когда горел мой дом? — прозвучал чей-то голос. — Сидишь тут довольный, и пальцем не пошевельнул ради меня?

Я вздрогнул и встретился взглядом с удрученным от горя фермером, снятым на фоне сгоревшего дома.

— Сейчас, когда мы столкнулись лицом к лицу, я надеюсь, вы будете помнить о нашей партии. Наша партия — единственная, которая ратует за субсидию для одиноких на строительство жилья. Я знаю, что вы — субъект невероятно тупой, но все же мои слова должны запасть вам в душу, — сказал другой голос. Политический деятель в упор смотрел на меня. Я уронил газету на пол.