Люди с красной скалы - [15]

— Ого! Ого!

Это был крик победителя. Лес его повторил и на миг стало тихо. Звери узнали этот человеческий клич и испуганно смолкли. Шакалы же, весело вертевшиеся до этого времени вокруг Гая, припали к земле и этим выразили свое преклонение перед богом лесов и полей, богом земли.

Гай потрогал их ногой, и они весело завизжали. Это были прирученные шакалы, другими словами, собаки. Из всех попыток приручить диких зверей, эта была наиболее удачная, и она принадлежала ему.

Обнюхав медведя, собаки с сердитым ворчанием начали рвать его. Гаю, желавшему сохранить шкуру, пришлось прогнать их. Вытащив из тела убитого медведя нож и обломок копья, он начал снимать с него шкуру. Когда шкура была снята, Гай отрезал несколько кусков мяса и бросил их собакам. Поев, собаки успокоились и, сев невдалеке от юноши, стали следить за его работой. Поднявшийся над лесом месяц освещал эту группу. Собаки высоко подняли уши и тихо ворчали, когда улавливали какой-нибудь шум.

В перерывах между работой, юноша упрекал собак в том, что они поздно пришли ему на помощь. Собаки, казалось, понимали его речь: они с таким видом припадали к земле, будто просили у него прощения. Обрубленными хвостами они старались что-то выразить, но, огорченные тем, что у них ничего не получается, тихонько скулили.

Собаки были бесхвостыми, и в этом состоял весь секрет их приручения.

Охотники часто приносили с охоты маленьких зверенышей, с которыми потом играли дети. Но приручить этих зверенышей было невозможно. Как только они подрастали, в них просыпались хищные инстинкты, и они нападали на детей и даже взрослых охотников. Их приходилось убивать. Чаще же всего они удирали обратно в лес и оттуда, конечно, не возвращались. Однажды Гай нашел логово шакала. Волчица яростно напала на него, и он убил ее. В логове оказалось двое маленьких шакалов, которые жалобно скулили. Гай забрал их в орду и подарил детям. Шакалы быстро выросли и стали кусать детей. Охотники уже решили было их убить, но этому помешал неожиданный интересный случай. Маленькие шакалы очень любили Гая за то, что он их кормил и, когда сердились на детей, убегали к нему.

Однажды Гай обтесывал каменным топором дубинку. Он не заметил, как один из шакалов, прячась от детей, прибежал к нему и сел у самых его ног, распустив свой длинный пушистый хвост. Обтесывая дерево, Гай нечаянно отрубил шакалу хвост. Тот долго выл, но обрубок хвоста вскоре зажил, и шакал начал весело играть с детьми. С ним произошла какая-то странная перемена. Он перестал бояться людей и возненавидел своего родного брата.

Хитрый хвостатый брат, сохранивший в себе инстинкты своих родителей, прятался от бесхвостого и лишь изредка неожиданно нападал на него, в то время как бесхвостый, беря пример с людей, атаковал всегда смело и открыто. Гай заметил это и решил, что причина вражды между шакалами заключается в хвосте и, чтобы помирить братьев, он однажды словил второго шакала и отрубил ему хвост. Обиженный шакал куда-то сбежал и долго не показывался на глаза, но голод все же заставил его вернуться обратно к Гаю. Гай внимательно осмотрел его. Хвост вполне уже зажил, и теперь второй шакал ничем не отличался от первого. Юноша свистнул, и первый бесхвостый шакал прибежал на его призыв. Он сразу заметил второго шакала, но не узнал его. Осторожно подойдя к нему, он обнюхал его, с любопытством остановившись на обрубке хвоста.

Они оба дружелюбно помахали обрубками хвостов, после чего между ними водворился мир.

С этого времени шакалы стали собаками. Они привыкли к людям и перестали кусать детей. Дети, в свою очередь, полюбили их и перестали бить. Собаки быстро подросли и стали большими. Гай научил их прибегать на свист и понимать, чего он от них требует. Природные способности помогали им выполнять его желания. Собаки помогали ему преследовать и отыскивать зверей и птиц. Характер их сильно изменился: они уже не были трусливыми, как их родственники шакалы, а смело нападали на зверей и даже на слона. Эту смелость они переняли от людей и часто оказывали орде услуги. Окончательно они остались в орде после одного случившегося с ними приключения. Когда собаки совсем подросли, они как-то исчезли, убежав, очевидно, к волчице, но через несколько дней вернулись жалкие и искусанные. Они потом долго зализывали раны и уже никуда больше не убегали.

Взрослые охотники заинтересовались собаками Гая. Старики пророчили, что собаки все равно убегут, но Гай был почему-то уверен, что этого не произойдет.

Когда орда начала голодать, собаки сами добывали себе еду. В те дни, когда орда решила искать новую стоянку и наконец двинулись в путь, собак не было на стоянке. Гай долго звал их, надеясь, что они где-нибудь поблизости и услышат его, но они так и не прибежали. Во время путешествия собаки тоже не появлялись, и охотники подшучивали над юношей. Он не спорил с ними, но был убежден, что собаки найдут следы орды и вернутся к нему. Так и произошло.

Гай, сняв с медведя шкуру, развесил ее на кустах, а сам, найдя подходящее место, снова прилег на своей леопардовой шкуре. Собаки лежали недалеко от него, прижимаясь друг к другу теплыми телами. Гай радовался тому, что теперь наступила его очередь посмеяться над старыми охотниками.